Приговорённые к счастью. Сергей Матвиенко

– ехать осталось недолго. Дмитрий, замкнувшийся в невесёлые думы, тоже посмотрел на часы и продолжил с угрюмым видом глядеть на серый лунный пейзаж, всё дальше отодвигаемый от них чёрной линией терминатора.

      Они молчали, обособившись друг от друга, и Бальтазару это было не по душе, да и Дмитрию, очевидно, тоже. Бальтазар с огорчением подумал, что оставил за собой последнее, хоть и невысказанное слово. Придавил друга высоконравственным молчанием. Нехорошо.

      – Дима, ты же с Вернером по мировому эфиру переписываешься? – как бы невзначай полюбопытствовал Бальтазар.

      Дмитрий глянул недоверчиво – искренна ли любознательность? – но добродушие взяло своё, и он решил прекратить на себя дуться.

      – Ну, допустим, – сказал он с лёгкой улыбкой.

      – Смотрю, замучил тебя Альберт своей критикой. Вы с ним уже лет сто споры ведёте! Помню самые примечательные, которые ещё за Нептуном гремели: эфир кристаллический, желеобразный, атомарный и ещё какой-то…

      – Квантованный и не желеобразный, а гелиоподобный, то есть сверхтекучий, – поправил его Дмитрий.

      – Немного попутал, в меру понимания, – весело согласился Бальтазар.

      – Не прикидывайся! Понимаешь ты куда больше, чем путаешь. Ведь ты меня поддерживаешь, не Альберта? – спросил Дмитрий, хитро прищурившись.

      – Его понять тяжелее, – признался Бальтазар.

      – Так себе комплимент, но спасибо, – усмехнулся Дмитрий. – Альберт, конечно, голова большая, отдам ему должное, но теоретик. А Вернер мало того что умница, так и человек дельный. Сразу на плоскость применения выводит. Вот скажи, по-твоему, какой эфир позволяет расщепить пространство, да так, чтобы тело, попавшее в разлом абсолютной пустоты, можно было двигать на сверхсветовой скорости?

      – Твой любимый: кристаллический, – почти не думая, ответил Бальтазар. – Но ведь такой разлом замкнёт на себя ось времени. Попадёт в неустойчивую временну́ю петлю, та схлопнется, и разлома будто никогда и не было… Даже если сразу не схлопнется, петля изолирует от нас событие. Альберт об этом как-то говорил. А если на оси времени ничего не случилось, то и обсуждать бессмысленно, – стройно вывел он, радуясь тому, как славно, по-учёному, высказался.

      Подобные разговоры Бальтазар относил к разновидности схоластических диспутов его юности о том, был ли пупок у Адама, зачем крылья ангелам, как они перемещаются, сколько их всего на небе, как размножаются черти, и к прочим похожим занимательным вопросам. Забава праздного ума.

      Дмитрий ожесточённо замахал рукой:

      – Не соглашусь! Вот Вернер сразу уловил идею. Мы с ним нашли теоретическую возможность распознать вид нашего эфира. Но даже его капиталов не хватит, чтобы построить простейший прибор для проверки: размеры выходят далеко за орбиту Нептуна. Формульная выкладка там нехитрая… – сказал он и, радостно потирая руки, достал карандаш и бумагу и подмигнул приятелю. Тот незаметно вздохнул.

      Весь остаток пути Дмитрий писал, объяснял, строил графики