Рим. Роман о древнем городе. Стивен Сейлор

знаю все, что ты делаешь, По. Запомни это!

      Он убрал острие с горла юноши, бросил копье на землю, повернулся и побрел назад, к своему месту у костра.

      Могло быть и хуже. Окажись этот юноша еще бóльшим глупцом и убей он только Таркетия, остальные двое наверняка погнались бы за ним, стремясь отомстить. Хуже того, они сообщили бы о случившемся своим соплеменникам, и очень скоро весть об убийстве, совершенном торговцем солью, разнеслась бы повсюду. Подозрения и обвинения могли бы преследовать всю жизнь их, а может быть, и еще несколько поколений. Хорошо, что об этом знают только нумены, обитающие вдоль тропы, да еще река, стервятники и сам Ларт.

      Он долго смотрел на костер и более страстно, чем когда-либо раньше, желал, чтобы в эту ночь ему явился Фасцин. Он мог бы подсказать верный образ действий, но костер прогорел, а Фасцин так и не явился. И больше не являлся ему никогда.

      В ту ночь, если не считать наевшихся до отвала стервятников, маленький остров на реке был безлюден и пуст.

* * *

      Пока был жив Ларт, торговцы солью больше ни разу не устраивали привала на том острове. Он сказал людям, что остров облюбовали лемуры – беспокойные духи мертвых, а поскольку авторитет Ларта в таких вопросах был непререкаем, спорить никто не стал.

      Когда зима сменилась весной, Лара родила сына. Роды были трудными, она чуть не умерла, но в самый тяжелый, мучительный миг ей, в первый и последний раз, явился Фасцин. Его безмолвный голос заверил роженицу, что и она, и дитя останутся в живых. Все это время Лара судорожно сжимала висевший на шее самородок золота, и холодный металл, казалось, вбирал в себя боль. В ее бреду золото и Фасцин слились воедино, и впоследствии она сказала отцу, что нумен крылатого фаллоса поселился в самородке.

      Вскоре после рождения ребенка возле приморских соляных залежей была совершена незатейливая брачная церемония – сочетались Лара и По. Охотник знал правду, но признал ребенка своим: во-первых, потому, что так велел Ларт, а во-вторых, потому, что понимал – Ларт прав. По никогда не был так искушен в общении с духами, как его тесть, но даже он чувствовал, что совершенное им убийство требует искупления. Приняв сына убитого им человека как своего, По умиротворил лемура Таркетия. Возможно, это умиротворило и тех нуменов, которые стали свидетелями убийства и были оскорблены намеренно пролитой кровью.

      С годами воспоминания Лары о Таркетии потускнели, но золотой амулет, который он подарил ей и в котором, как она теперь верила, обитал нумен Фасцина, так и не утратил своего блеска. Перед смертью она подарила амулет сыну. Ее история об обстоятельствах появления этой вещицы не была правдивой, хотя назвать ее ложью тоже было нельзя. К тому времени Лара куда больше верила причудливым образам, которые были порождены ее воображением, чем собственным смутным воспоминаниям.

      – Это золото явилось из огня, – говорила она сыну, – из того самого огня, над которым твой дедушка увидел Фасцина в последнюю ночь, когда мы расположились лагерем на острове. Без Фасцина, мой сын, ты бы никогда не был зачат. Без Фасцина ни ты, ни я не пережили