Дракула. Брэм Стокер

от волнения неосторожно уколола или оцарапала ее, потому что вскоре, начав дышать ровнее, она снова прижала руку к горлу и застонала.

      Хорошенько закутав спящую и надев ей на ноги свои туфли, я начала потихоньку будить ее. Сначала бедняжка не реагировала, потом сон ее стал тревожнее, она то стонала, то вздыхала. Поскольку время шло быстро, а мне хотелось поскорее отвести Люси домой, я энергичнее потормошила ее, и наконец моя подруга открыла глаза и проснулась. Она не удивилась, увидев меня, и, должно быть, не сразу поняла, где находится. Люси всегда очаровательна, когда просыпается, даже сейчас – когда ей холодно и она в ужасе от того, что проснулась ночью на кладбище, раздетая, – она не утрачивает своей прелести. Дрожа, она прильнула ко мне. Я предложила ей поскорее пойти домой – ни слова не говоря, она встала и послушно, как ребенок, пошла за мною. Идти босиком по гравию было больно, и я невольно морщилась. Люси, заметив это, хотела немедленно вернуть мне туфли, но я категорически отказалась. И все же, когда мы вышли с кладбища на дорогу, я, потерев ногой о ногу, обмазала их грязью из лужи, образовавшейся во время шторма, – если мы встретим кого-нибудь, будет незаметно, что я босиком.

      Нам повезло: мы дошли до дому, никого не встретив. Лишь однажды увидели идущего впереди, кажется, не совсем трезвого мужчину, спрятались в арке и подождали, пока он не поднялся по ведущей круто вверх узкой улочке – в Шотландии у таких проулков даже особое название – и не исчез из виду. У меня так сильно колотилось сердце, что несколько раз я чуть не потеряла сознание – очень беспокоилась за Люси, не только за ее здоровье, но и за репутацию, если эта история получит огласку.

      Дома мы первым делом вымыли ноги, помолились, поблагодарив Бога за спасение, и я уложила Люси спать. Прежде чем заснуть, она просила, просто умоляла меня никому, даже матери, не говорить ни слова о ее ночном приключении. Сначала я колебалась, но, вспомнив о состоянии здоровья миссис Вестенра и понимая, что такая история, если о ней прознают, может быть – и наверняка будет – ложно истолкована, пообещала Люси молчать. Надеюсь, я правильно рассудила. Заперев дверь, я привязала ключ к запястью; надеюсь, сегодня уже ничего больше не случится. Люси крепко заснула. Первые лучи солнца осветили морскую гладь.

      Тот же день, полдень

      Все хорошо. Люси спала, пока я ее не разбудила. Ночное приключение как будто не только не повредило ей, но даже пошло на пользу: она выглядит сегодня утром лучше, чем в последние недели. Я расстроена лишь тем, что по неловкости задела ее булавкой, да так сильно, что проколола ей кожу на шее: там видны две малюсенькие красные точки, а на тесьме ее ночной сорочки – пятнышко крови. Когда я, обеспокоенная этим, извинилась перед нею, она рассмеялась и обняла меня, сказав, что даже ничего не чувствует. К счастью, шрама не останется – такие крохотные ранки.