Дракула. Брэм Стокер

старой доброй Англии, которая станет моей новой родиной, так увлек меня, что я потерял счет времени. – И, церемонно поклонившись, он вышел.

      У себя в комнате я раздвинул шторы, но не заметил ничего интересного; окно выходило во двор, мне была видна лишь легкая дымка на светлеющем небе. Поэтому я задернул занавеси и описал прошедший день.

      8 мая

      Прежде меня смущало обилие подробностей в моих записях, но теперь я этому рад: в замке что-то неладно, я чувствую себя не в своей тарелке. Как бы мне хотелось выбраться отсюда целым и невредимым или вообще не приезжать сюда. Возможно, на меня действуют эти странные ночные бдения, но если б дело было только в них! Будь здесь еще хоть кто-нибудь, с кем можно было бы перемолвиться словом, мне было бы легче, но никого нет. Только граф, а он… Боюсь, я здесь единственная живая душа. Пожалуй, лучше попросту изложить факты – это поможет мне сохранить рассудок и не дать волю воображению. Иначе я погиб. Рассказываю все как было или же как мне показалось.

      Я спал всего несколько часов, а потом почувствовал, что больше не засну, и встал. Подвесив у окна свое зеркало, начал бриться. Вдруг ощутил на плече руку и услышал голос графа:

      – С добрым утром!

      Вздрогнув от неожиданности, я слегка порезался, но в тот момент не обратил на это внимания, куда больше меня удивило то, что я не увидел графа в зеркале, хотя в нем отражалась вся комната. Ответив на приветствие, я вновь повернулся к окну, чтобы проверить, не померещилось ли мне. На этот раз не было никакого сомнения: граф стоял почти вплотную ко мне, я видел его через плечо, но в зеркале его не было! Вся комната отражалась, а в ней – никого, кроме меня. Поразительно! Эта странность усилила смутное чувство тревоги, возникавшее у меня всякий раз в присутствии графа.

      В ту же секунду я заметил, что моя ранка слегка кровоточит и кровь тонкой струйкой сбегает по подбородку. Я отложил бритву, повернувшись при этом вполоборота в поисках пластыря. Граф увидел мое лицо, глаза его вспыхнули каким-то неистовым демоническим огнем, и вдруг он схватил меня за горло. Я отпрянул, и его рука коснулась четок, на которых висел крест. Это вызвало в нем резкую перемену – приступ бешенства прошел мгновенно, будто его и не было.

      – Будьте осторожны, – прошептал он, – будьте осторожны, когда порежетесь. В нашем краю это опаснее, чем вы думаете. – Потом, выхватив зеркало, добавил: – А все натворила эта никудышная вещь – мерзкая игрушка человеческого тщеславия. Выбросьте ее!

      Открыв массивное окно, он вышвырнул в него зеркальце, и оно вдребезги разбилось о камни, которыми выложен двор. Затем, не говоря ни слова, вышел. Это все крайне неприятно. Не представляю себе, как я теперь буду бриться, разве что перед корпусом моих часов или днищем бритвенного прибора, к счастью сделанного из металла.

      Когда я вышел в столовую, завтрак был уже накрыт, но графа не было. Так что ел я в одиночестве. Странно, я до сих пор не видел графа за едой или питьем. Он очень своеобразный человек! После завтрака я решил обследовать замок. Вышел на лестницу