Кирза и лира. Владислав Вишневский

– полчаса прошло. Подполковнику это вроде не понравилось. Он кисло отвернулся к группе других офицеров и о чем-то с ними заговорил, – обиделся видать.

      – Товарищ подполковник, разрешите выводить? – почти в спину ему спрашивает капитан.

      – Да, выводите, – едва повернув голову, разрешает замполит.

      Ага, «дядя» обиделся, – понятно. А чего обижаться – накорми, потом и рассказывай…

      – Р-рота-а, вых-ходи на улицу стр-р-роиться! – Громко кричит ротный, даже не кричит, а поёт, и мы, давясь в дверях и коридоре, дробно топочем на выход. На улице, снова разобравшись по взводам и отделениям – с трудом, правда, – выровняв носки сапог по линейке (там эти желтые линейки везде предусмотрительно нарисованы), стоим, ждём. Офицеры и старшина-штангист в сторонке что-то обсуждают.

      9. Ма-аленькое такое «ЧП»… Локальное

      – Слышь, мужики, а нас что, и с обедам хотят прокатить, да? Я, так, например, не согласен. – Это свистящим шёпотом бунтует Гришка Селиверстов (кстати, маленкьий пацан, в смысле солдат, метр с кепкой), и с жаром информирует. – У них точно сейчас должен быть обед, мужики, я знаю. В это время, как раз… Да!

      – Ты, «силитёрстый», лучше молчи, падла, со своими котлетами. – Кто-то, коверкая Гришкину фамилию, зло обрывает.

      – А чё котлеты, чё котлеты? – недоумевает Гришка. – Я вам, обалдуям, как и Мишка, ору там – атас, старшина, атас. И я же еще виноват. Мы в смысле. Уши надо мыть… котле-еты.

      Я узнал тот противный задиристый голос, чувствую, во мне вулканом закипает праведная злость.

      – Если б Мишка не вылез со своими котлетами, и ты с ним, «сельдиперстый»… – этот козел все еще продолжает цепляться к Гришке. Нахожу глазами задиру:

      – Ты чего доколупался до Селиверстова? По сопатке хочешь? – вступаюсь за Гришку.

      Точно, это он. Я узнал этого парня. Этот гундёжник мне давно не нравится. Крупный такой парень, с постоянной – под блатного – ухмылочкой и мокрыми губами. В поезде всю дорогу громко ржал и хвастал про «целок», которых он в своей жизни, несчётное количество переломал. В его рассказах, он, трепач, постоянно был в центре каких-то жутко блатных историй и похабных анекдотов.

      – От тебя, что ли, сопля-а? – охотно переключается на меня мордастый.

      – Cам сопляк! – Ответно парирую, и ставлю пока на этом точку: потом договорим. Главное, в дальнейшем определились. Не в строю же разбираться.

      Он в нашей шеренге стоит по росту вторым, а я, от него через одного, четвертым. Мишка – шестой, но в первой шеренге, перед нами, а Гришка вообще в «хвосте» строя. Неожиданно получаю сзади носком сапога сильный пинок, прямо в кобчик. Почти падаю вперед, на спину впереди стоящего. «Ни хрена себе!» Я никак не ожидал, что он начнет махаловку прямо здесь, в строю, да еще так по-варварски, сзади, в спину… Без предупреждения!

      Ребята в строю волнуются – нечестно, пацан. Нечестно бить сзади. Так не положено! Западло! Но двое дерутся – третий не лезет. Это закон.

      – Ну, что? – ухмыляясь,