В рубашке рождённый. Виктор Алев

нала, согласно закону военного времени, Званов Егор Макарович, за моральное разложение вверенного ему командного состава в количестве одного взвода, за спаивание рядовых бойцов и утрату адекватной оценки фронтовой обстановки приговаривается к расстрелу! Прошлые боевые заслуги бывшего ефрейтора Званова считать недействительными, как не искупающие тяжести вины, в час, когда Родина стонет под тяжестью фашистского сапога! Также Званову вменить вину за провал задания касаемо доставки «языка» в штаб нашей дивизии, случившимся пятью неделями ранее! Решение согласовано с главным штабом НКО и одобрено за подписью зам. нач. Управления ОО НКВД СССР комиссара госбезопасности 3 ранга Мильштейна Дата-октябрь 1942 года. Приговор зачитал старший лейтенант Особого отдела Суэтин, прикомандированный к линейному штабу Юго-Западного фронта. Приговор привести в исполнение незамедлительно, перед строем!

      Рыжий с белесыми бровями особист хлопнул папкой, словно закрыл страницу чужой судьбы.

      – Капитан Ровконюк! Командуйте!

      Ротный вздрогнул, вскинул насупленные брови и, откашлявшись, прокричал в сторону, ставших под исполнение, бойцов:

      – Отделение! Слушай мою команду! Ружьё-о в готовность, рраз-два-а! Цельсь…. А-атставить!

      Из девяти «расстрельщиков» второй справа то ли зазевался, то ли замечтался, но «трёхлинейку» вовремя не поднял.

      – Копылов, твою в качель! – Заорал командир. – О чём мечтаешь, оглобля?! Команду слушай, а не сопли жуй! Ружь-о-о!!! Це-э….

      Он поперхнулся, не доорав. «Замечтавшийся» ружья не поднял.

      – В чём дело, сынок?! – Командир, подбежав к «замороженному» бойцу, схватил его щепоткой пальцев за подбородок. – Копылов, твою душу! Ты что? Ты меня слышишь, солдат?

      – Так точно! – Сдавленно, словно мучаясь зубной болью, выдавил несчастный.

      Глаза Копылова отрешенно смотрели мимо командирского лица. Ровконюк проследил за направлением его глаз и наткнулся на неприкаянную фигуру Званова.

      – Чёрт…. – Прохрипел Ровконюк. Он всё понял. Какого рожна он вытянул в расстрельную этого….

      – Копылов, Копыло-ов…. – Жарко зашептал капитан, тормоша плечо бойца. Он позабыл имя подчиненного, но торопился донести главную мысль. – Надо, брат, надо…. Иначе, и тебя и меня, всех нас….

      – В чём дело? – Раздался, справа за спиной, голос особиста. – Малахольный что ли?

      Командир виновато улыбнулся, оборачиваясь.

      – Да что там…. Контуженный он. В приходе каком-то непонятном летает. Как бы в сумраке, что ли….

      – Тогда какого … ставишь под исполнение пришибленных?!

      – Виноват, заменю. Копылов! Два шага вперёд….

      – Стоять, Копылов! – Особист въедливо вгляделся лицо солдата. – Контуженный, говоришь?

      Лицо Копылова было сухой глиняной маской. Потресканные и покусанные в кровь губы, выдающиеся юношеские скулы, пацан ещё…. Однако, глаз червив, опасный глаз…. И не похоже, что умом тронулся….

      – Рядовой Копылов! – Резанул резким голосом особист.

      – Я!

      – Ружьё с пле-э-ча!

      Копыловская рука сдёрнула винтовку Мосина и опустила прикладом к сапогам.

      – Ружьё па-ад-нять!

      Правая рука рядового заученно согнулась в локте, но и только. Выработанной техники вскидывания винтовки не произошло. Локоть разогнулся, и приклад шлёпнул оземь.

      – Шта-а?! – Заревел, багровея старлей. – Саботаж?! Неподчинение?! Копылов, ё.. твою …ть! Ты у меня, сучонок, там встанешь!

      Палец «особого» ткнулся в, стоящего в зоне выстрела, смертника.

      – Ты слышал, контра?! Ты там стоять скоро будешь. Ружьё, говорю, подня-ал!!!

      Копылов не шелохнулся.

      Особист вырвал из кобуры пистолет.

      – На «три» буравлю тебе лоб! Раз….

      Тишина неестественно оглушала. Лишь в вышине вороны изредка покаркивали.

      – Два-а!

      – Гришка…. Не дури! Мне всё один конец…. – Донеслось со стороны Званова.

      – Молча-ать!!! – Взъярился белесый особист. – Два с половиной….

      На «два с половиной» Копылов приподнял ружьё и в напряженно-тягучей тишине повесил винтовку на плечо. Затем также без эмоций схватил вооруженную кисть особиста и припечатал стволом себе в лоб. Долго не отпускал, пока тот не вырвал оружие силой. Всё произошло настолько быстро, что растерявшийся «старлей» от чересчур усердного рывка назад чуть не запрокинулся наземь. Подогнулся в присядь, в раскоряк, но не упал. Выпрямился в скользкой траве, встал как «ванька-встанька», ошалело вращая глазами. Указательный палец тщетно давил курок.

      – Ты что? Ты это как…. – Блеющим дрожащим голосом задолотил офицер. – Нападение на уполномоченного?! Все видели?

      Наконец он сообразил снять бой с предохранителя.

      – Ладно. Ты сам хотел. – Он вскинул оружие, целясь в голову солдата, но подоспевший Ровконюк ударил его, чуть выше локтя. Пуля с рокотом улетела вверх, всполошив