Физрук 10: Назад в СССР. Рафаэль Дамиров

девушки фонарик, обхватывает могучими руками за плечи санврача, который явно намыливается куда-то смыться и поворачивает его в нужном направлении. Полоротов не сопротивляется, кажется он даже рад. Хотя трудно понять, что чувствует насквозь простуженный человек.

      Философу хоть и страшновато оставлять в неведомом болоте дочь, но сам себе не отдавая отчета, он с готовностью устремляется за ними. Некоторое время всей компанией они дружно шлепают по лужам и вдруг выходят к ограде, и уже дальше бредут вдоль нее, касаясь еле различимой во мгле шершавой бетонной поверхности. Как вдруг Головкин останавливается и оборачивается к остальным. Его глаза бессмысленно шарят окрест. Философ тоже начинает оглядываться и сразу понимает, что в их группе кого-то не хватает.

      – Э-э, постойте… – бормочет он, – а где наш доблестный официант?

      – Не знаю, отстал, наверное… – отзывается на это, бестолково вертя головой, художник. – Эй, шурин! Ты где!

      На фоне немолчного гула, его голос звучит излишне резко.

      – Да не ори ты!.. – шипит на него Философ. – Не отстал он… Дальше пошел, Сынишку своего искать.

      – И твою дочку, – кивает Головкин. – Всегда был героем…

      – Ладно, хрен с ним! – со злостью говорит Философ. – Пусть милиция ищет этого хромого дурака…

      – Ба, вот так сюрприз! – раздается голос Лаара, который, оказывается, стоит возле пролома в ограде. Вид у него по-прежнему потрепанный, но он держится с привычной наглецой. – Никак уж не ожидал, санврач, тебя здесь увидеть! Да еще с приятелями.

      – Привет! – хмуро отзывается, на минуту очнувшийся от бреда Полоротов. – Ты-то как здесь очутился?

      – Прилетел! – хмыкает спортсмен. – Да вот только осточертела мне здешняя помойка… Тот же Болотный остров, только хуже…

      – Кайман? Очень, кстати… – снова впадая в транс, бормочет санитарный врач. – А ну, веди к своим насекомым хозяевам!

      – Да ты рехнулся, Полорот?! – орет Лаар.

      – Не обращайте внимания, – произносит Тельма, которую Философ снова ставит на ноги. – Это у него глюки от температуры.

      Полоротов вдруг отталкивает богатыря-художника и поднимает пистолет, о котором все уже успели забыть.

      – Я кому сказал! – рычит он. – Ступай вперед!

      – Стоп-стоп-стоп! – кричит Философ, становясь между ним и Лааром. – Да уймись ты, санврач вонючий!

      – Товарищ философ, не мешайте мне исполнять служебный долг!

      – Рехнулся! Какой долг? У тебя жар, тебе в больничку надо.

      – Я при исполнении, – механическим голосом твердит Полоротов. – Буду стрелять!

      – Да оставь ты их, Граф! – бурчит художник. – Пусть сами разбираются.

      – На счет три – стреляю… – цедит санврач. – Раз, два…

      Философ пытается ногой выбить у него оружие и он бы сделал это, но вмешивается девушка. Она прыгает вперед, хватает его за рукав и резко дергает вбок. Раздается выстрел. Завотделом райкома по спорту отшатывается, но не падает, а обессилено прислоняется к плечу Головкина, который