Последний шедевр. Алесто Нойманн

бы не заснуть как убитый, когда пополнил коллекцию?

      Белозерова вспомнила, что в аптечке осталось еще немного снотворного. Летние ночи не обходились без стакана воды и пары таблеток, поэтому Ольга лениво приподняла маску и замерла. Внутренности словно стянуло холодным жгутом.

      Ольга Белозерова никогда не верила в проклятия, ведьм и чудовищ. Не верила, потому что надеялась никогда в жизни с ними не встретиться. Сейчас же у нее перехватило дыхание, сердце лихорадочно заколотилось в груди.

      Подле ее кровати стояла темная женская фигура, печально опустив глаза и кончиками полупрозрачных пальцев держась за юбку длинного рваного платья. Ольга с силой зажмурилась и снова распахнула глаза. Подол платья незнакомки оставался неподвижным, хотя в окно задувал крепкий летний ветер, сквозняком проносившийся по всей комнате.

      Внезапно незнакомка подняла глаза. Ничего людского в этом взгляде не было. Потусторонний мрак, ужас и нечеловеческая скорбь.

      Ольга закричала.

      2

      Запах краски ударил в нос, и меня передернуло. Черный бархат темноты, ядовитые пары с палитры, от каждого вздоха сводившие грудную клетку. Я тщетно попытался пошевелить одеревеневшими мускулами. Кое-как поднявшись, бросился вперед, но внезапно ударился в невидимую глухую стену.

      – Черт!

      В глаза и нос лез ядовитый запах. Отойдя назад, я с разбега ударился в препятствие, недоступное глазу. Еще и еще, пока не начал болеть плечевой сустав, который, скорее всего, оказался выбит.

      – Помогите! – сдавленно закричал я в полную темноту.

      Легкие продолжали наполняться насыщенным запахом краски, от него кружилась голова и подкашивались ноги. Однако я настойчиво продолжал колотиться плечом в невидимую стену.

      Плечо хрустнуло, и я завалился навзничь. Голова шла кругом. Время словно остановилось. Грудная клетка подрагивала, я старался вдохнуть, но не мог.

      Где-то вдалеке я заметил чью-то руку, но голова уже слишком отяжелела, чтобы ее поднять. Перед глазами метались черные мушки.

      – Гарри!

      Очень знакомый голос…

      – Гарри, поднимайся! – Крепкая хватка длинных пальцев сомкнулась возле моего здорового предплечья. – Ты слышишь меня?!

      Я не ответил, моя голова болталась из стороны в сторону как у тряпичной куклы.

      – Гарри, проснись! Гарри!

      Я же вроде бы не сплю… Тогда к чему это…

      – Гарри, ты опять пил?!

      Я сел и распахнул глаза. Никакого черного цвета и ядовитого безумия красок. Это наш автодом, в котором я, скорее всего, заснул пару часов назад. Зашторенные окна, гора бумаг на столике, пара глянцевых журналов, валяющихся на полу.

      И мой друг Аспис, который вытащил меня из жуткого сновидения. Вот он во плоти, я не сплю. Такой, каким я его помню в осязаемой реальности. Неестественно-черные мрачные глаза на бледном лице, четко очерченные скулы, худощавое телосложение и исполинский рост. И снова этот недовольный осуждающий взгляд, который посещает его лицо, когда я совершаю очередную глупость.

      Да, это определенно единственный оставшийся в живых человек, которого я могу назвать своей семьей.

      – Очнулся, – прохладно констатировал он.

      – Это ты меня звал? – растерянно спросил я.

      – А ты видишь тут кого-то еще?

      Я потер лицо рукой и с трудом уселся на кровати. Голова все еще кружилась, словно яд продолжал разливаться по телу.

      – Ты давно вернулся? – тихо спросил я. – Мы же вроде договаривались стучаться.

      – Я подозревал, что, если ты не впустил меня с седьмого пинка в дверь, значит что-то случилось.

      – Понял, не ворчи.

      Аспис вздохнул и поднялся с кровати. Остановившись посреди комнаты, он подобрал пустую бутылку и обертки из-под чипсов, после чего отправил их в мусорное ведро.

      – Прости за беспорядок, – виновато сказал я. – Мне следовало убраться.

      – Хорошо, что ты это осознаешь.

      Все происходило словно в тумане. Словно яд еще не рассеялся. Я попытался проморгаться, чтобы наваждение отступило. Чтобы окончательно заземлиться, полез в карман и нащупал успокаивающий прохладный металл золотых карманных часов с резной крышкой. Подарок моего отца. Пускай часы были сломаны и никогда не шли, но я не расставался с ними ни на день.

      – Похмелье мучает? – спросил Аспис. – Вид у тебя отвратительный.

      – Мне снова снился кошмар с черной комнатой и ядовитым запахом.

      Этот кошмар почему-то повторялся из раза в раз, хотя я не мог понять, зачем он за мной гоняется.

      – Опять? – насторожено переспросил Аспис.

      – Ага. Всё как обычно.

      – Бедная твоя психика…

      – Если бы не ты, у меня бы вообще никакой психики не осталось.

      Я щелкнул крышкой часов, в который раз задумчиво осматривая гравировку, выведенную на внутренней стороне.

      «Амфора