Корпоратив королевской династии. Дарья Донцова

Однако средневековым дамам приходилось совсем не сладко. Они носили платья с корсетом, куда, как я только что узнала, вкладывались деревянные бруски, и туфли, в которых практически невозможно двигаться.

      Я остановилась у нужной створки, толкнула ее и очутилась в кромешной темноте. Пару секунд я пыталась хоть что-то рассмотреть, потом начала шарить руками по стене. Как правило, выключатель находится прямо у входа, но я никак не могла его нащупать. Стараясь нашарить клавишу или обнаружить шнурок, за который следует дернуть, я сделала пару шагов, задела носком туфли какую-то преграду, попыталась уцепиться хоть за что-нибудь… и шмякнулась на какую-то штуку, она щелкнула, затем на меня легло неподъемное одеяло. Я начала шарить ладонями по мягкой, но одновременно упругой поверхности. Вскоре стало ясно: под моей спиной матрас, над головой, похоже, тоже. Создавалось ощущение, что я превратилась в дорогое кольцо с многокаратным бриллиантом, лежащее на подушке в закрытой бархатной коробке. Хотя под пальцами у меня сейчас не велюр, а вроде кожа.

      Я хихикнула, сравнить себя с раритетным украшением – это по-нашему. Я не сравнила себя с какой-то дешевой ерундой в коробке из пластика. Но через секунду мне стало не по себе. Где я нахожусь? Как выбраться из плена? Может, надо звать на помощь? Но кто услышит мой голос? В замке толстенные стены. Что делать?

      Внезапно мрак рассеялся, я увидела сбоку щель, через которую поступал свет. Он был не яркий, но мне стало понятно: я лежу в каком-то неплотно закрытом ящике. Подо мной кожаные подушки, надо мной они же. Гроб? Но домовину не обивают кожей. Хотя, возможно, в этом городе своя мода на похоронные принадлежности.

      – Устала? – спросил хриплый баритон.

      – Слава богу, они угомонились, – ответил женский голос.

      Я училась в консерватории по классу арфы, некоторое время играла в симфоническом оркестре, у меня отменный музыкальный слух, поэтому я сразу поняла, что в комнате Елена Хансон. А вот с кем она беседует, оставалось неясно. Я набрала полную грудь воздуха, чтобы позвать на помощь, но тут услышала слова хозяйки:

      – Мы погибли! Он отнимет у нас все. Нас выгонят с позором. Нам не будет места ни здесь, ни в одной из соседних стран.

      Во мне забурлило любопытство, звать на помощь сразу расхотелось. Я тихо выдохнула.

      – Дорогая, очнись! Он погиб! Рухнул вместе с самолетом в океан.

      – Это точно он!

      – Граф Сен Жермен? Воскресший Лазарь?

      – Тебе смешно? Это он! Вот посмотри!

      Я, чтобы увидеть в щель собеседника Елены, завертела шеей, но просвет располагался низко, приходилось ориентироваться на слух.

      – Журнал из Австралии, – продолжала Елена, – его бросил на ресепшен кто-то из туристов. Глянь на обложку. Я чуть не умерла.

      – Ничего страшного, – произнес мужчина, – какой-то фермер получил приз за то, что лучше всех стрижет овец.

      – Неужели ты не видишь?

      – Что?

      – Лицо!!!

      – Ну, глаза,