Новый год в стиле хюгге. Алена Занковец

купи себе фликер!

      Я отворачиваюсь, чтобы перевести дух, и делаю вид, что рассматриваю на стене ковер с изображением медвежат, ползающих по бревну.

      Самое дурацкое недоразумение в моей жизни.

      – Слушай, Светка… – примирительным тоном начинает Кир.

      – Я не… – морщусь. – В общем, меня здесь быть не должно. Это какая-то ошибка.

      – Никакой ошибки. У меня через две недели очень важная сделка. Поэтому я должен выглядеть как нормальный человек… И что в этом смешного?

      Изо всех сил стараюсь сохранять серьезное выражение лица.

      – Я просто подумала, что человека из тебя может сделать… только труд.

      Он не сразу понимает, о чем я. А когда понимает, медленно направляется ко мне.

      – Все, закончили консультацию.

      – Да ладно, шутка! – иду я на попятную.

      – Мне помочь тебе уйти?

      – Не трогай ме… – не успеваю договорить, как он хватает меня за локоть и тащит к двери. – Давай обсудим!..

      – Я собаку спущу! – Он выталкивает меня на крыльцо.

      – Да ладно, ухожу я, ухожу!

      Поскорее иду к воротам, мысленно называя Кира словами, которыми не пользовалась шесть лет. С огромным трудом приоткрываю калитку, протискиваюсь в щель и наваливаюсь на створку спиной.

      Все еще не верю, что это происходит на самом деле. Зачем Кир объявился в этом городе? Какой, к черту, имидж?!

      Потом меня отпускает. Я свечу фонариком на свои несчастные сапоги, затем поднимаю его выше и впервые за очень долгое время смотрю, как красиво, будто не по-настоящему, в черничной темноте планируют снежинки.

      И только тогда осознаю, что наделала…

      Высоко-высоко в небе, в просвете между пепельными облаками, горит единственная звезда. Теперь мне до новой должности примерно как до нее.

      Впервые я встретила Кира тоже зимой.

      Одиннадцатый класс, первый день после школьных каникул. Я отсидела семь уроков, потом дополнительный по математике, потом театральный кружок. На крыльце меня поджидал Саня, мой лучший друг. Он единственный из всех мальчишек в школе носил не серый, не черный, а бордовый пиджак, и я его тайно за это уважала. Саня был немного странный: тихий, немногословный, улыбчивый невпопад. С ним никто, кроме меня, не водился, но и не задирал – его родители работали в администрации района.

      У нас была традиция – каждый день после уроков мы заходили в магазин, и Саня угощал меня мороженым. И вот зима, мороз: лизни качели – приклеишься. А мы бредем по замерзшей улице и лопаем мороженое, держа стаканчики негнущимися от холода пальцами. Пар изо рта идет, носы красные.

      Я болтала о том, что эта улица в городе – центральная и называется так же, пиши с любой буквы: никакого воображения у людей. И запнулась: может, это родители Сани и переименовали Ленина в Центральную? А он внезапно остановился.

      – О, Кир вернулся из армии… – сказал Саня с такой интонацией, будто увидел чемпиона страны.

      Я тоже замерла и принялась рассматривать пассажиров, которые только что вышли из автобуса. Парней было несколько,