Вкус мести. Эн Ларго

скрипучую дверцу кухонного шкафа, достаю почти полную бутылку бурбона. Подарок от Гарольда – правой руки отца, для меня же он как дядя, очень добрый дядя. Хмыкаю, наливая янтарный ароматный напиток в широкий стеклянный стакан, и подношу к губам, вдыхая нотки фруктов, корицы и ванили. Мужчина сам настаивает спиртное в дубовых бочках на измельченных зернах кукурузы, считая всю производственную выпивку «полной туфтой». Гарольд как-то пытался объяснить весь масштаб прилагаемых им усилий во время этого процесса, что я благополучно пропустила мимо ушей. Однако, он чертовски прав, этот бурбон самый бесподобный из всех, что мне доводилось пробовать, коих было немало.

      Вздохнув, делаю пару больших глотков, обжигающих горло, и обвожу комнату взглядом. Облупившаяся на стенах голубая краска местами уже поотваливалась и крошками лежит на потертом линолеуме. В углу, перед полукруглым небольшим столом стоит старенький потрепанный диван, с темными пятнами на обивке, доставшимися ему от предыдущих жильцов. Холодильник, давно забытой модели, со слоями намороженного льда в морозилке, пара белых кухонных шкафов, которые уже пожелтели от времени, плита с засаленной вытяжкой над ней и раковина, на данный момент забитая горой грязных тарелок и кружек из-под кофе. Этот дом папа мне купил несколько лет назад, что тогда я посчитала необыкновенно щедрым подарком, учитывая характер отца и род деятельности, но вскоре поняла, что выгнал он меня из родного жилища не просто так, а чтобы не путалась под ногами взрослых дядь. Сам же объяснил все иначе, цитирую: «Молоденькая девушка в доме будет отвлекать охотников от работы, они будут думать совсем в другом направлении!»

      Но как бы там ни было, теперь я живу одна, через два участка от пристанища разношерстного людского сброда, примкнувшего к делу отца. Мне хватает места, несмотря на небольшой размер жилища и всего одну комнату, являющуюся спальней. Допиваю остатки в стакане и иду в душ, по пути сбросив вещи на деревянный стул в углу. Настроив более-менее теплую воду, встаю под струю, приятно согревающую и расслабляющую ноющие мышцы. Кто бы мог подумать, а работа бармена не из приятных. В ушах до сих пор гремят басы. Волосы и тело пропотели, впитав неприятный душок от ужасной духоты, с которой даже вытяжки не справляются. Так еще с десяток раз позвали уехать в мотель, будто у меня на лбу горела неоновая вывеска: «шлюха».

      Внезапно плеча касаются нежные губы, и мои инстинкты охотника срабатывают незамедлительно. Я заламываю левую руку напавшего, ударяя его лицом о потрескавшийся бежевый кафель, и фиксирую в таком положении, прижимая локтем к стене.

      – Эрик, ты ополоумел? Какого черта, так подкрадываться?!

      Опускаю руки, освобождая его из плена, и делаю шаг назад к помутневшей стеклянной перегородке.

      – Вообще-то я звал тебя от самого порога, – потирая шею, отвечает он. – Трудная ночка?

      Эрик обеспокоенно смотрит на меня. Пожав плечами, разглядываю его в ответ. По лицу охотника струится вода, стекая вниз по обнаженному телу.

      – Не сложнее, чем обычно, – уклончиво отвечаю,