Качели. Ракитин Кирилл

януться. Новые книги были не всем по карману, поэтому их обменивали, покупали б/у, дарили, и даже воровали. Однажды, после прочтения рассказа, вызывавшего всеобщий восторг у сверстников, Егор выразил публично своё недоумение нелогичностью поступков героя. Был друзьями не понят и осмеян. Тогда же он и произнёс роковую фразу, что смог бы написать вариант событий и получше. Дело дошло до спора, и отец Егора, узнав об этом, коротко сказал: «За базар мужчине надо отвечать; сказал – садись – пиши».

      Тогда Егор сел и написал.

      К чести спорщиков, противная сторона признала его правоту, а сам Егор, на кураже, отправил свой вариант рассказа в издательство, где был напечатан оригинальный текст. После, когда Егор остыл, и уже даже засовестился своего поступка, неожиданно пришёл ответ, на который, честно говоря, Егор и не рассчитывал-то особо. Печатный текст, на фирменном бланке, да ещё и адресованный ему лично, произвёл на мальчика огромное впечатление. Редактор издательства весьма положительно отзывался о присланном Егором материале, и посоветовал ему не бросать писательство, а развивать свой талант, который лично ему, редактору, совершенно очевиден.

      И Егор пропал.

      После нескольких неудачных попыток пристроить свои опусы хоть куда-либо и парочки серьёзных разговоров с родителями, Егор осознал необходимость специальных знаний и обучения писательству. Так он попал в литературную студию, или «кружок», как его чаще называли, которым руководил бывший журналист, а ныне пенсионер Владислав Олегович. Сперва Егора смущал возрастной разнобой участников занятий, однако позже он попривык; особенно, когда заметил, что возраст особых преимуществ в собственно литературном творчестве не давал. Это в школе два-три класса – уже непреодолимая пропасть, а здесь этот разрыв был практически не заметен.

      Владислав Олегович редко хвалил взыскующих писательской стези, но зато много и охотно их критиковал. Что вскоре вынудило Егора нарастить защитную шкурку потолще, и перестать рефлексировать, когда его позорно тыкали носом в промахи и ошибки. В свою очередь, это оказало влияние и на его обычную, «мирскую» жизнь, формируя у Егора мировоззрение выраженного пофигизма.

      – Любая профессия накладывает отпечаток на своего носителя, – учил их Владислав Олегович, – Не только и не столько внешне, сколько на тип мышления, его логику, шкалу ценностей и приоритетов. Полицейский видит улицу иначе, чем художник, военный смотрит на потенциал и перспективы новобранцев не так, как их учителя в школе, а врач совсем иначе оценивает спортивные рекорды, нежели спортивные комментаторы. И это, не говоря об их непосредственно профессиональной деятельности.

      – А чем отличается писатель от других? – спрашивали ученики.

      – Писатель, – отвечал наставник, – отличается умением наблюдать.

      – А разве для этого нужно какое-то особое умение? – удивлялись ребята.

      – Ну, разумеется, – немного даже сердился Владислав Олегович их непонятливости. – «Наблюдать» – вовсе не равнозначно «глазеть». Мало смотреть – надо видеть.

      – А как это – «видеть»? – вновь чесали затылки будущие светила литературы.

      – Писатель должен уметь видеть необычное в обычном. Вот, к примеру, твои рассказы, Егор, постепенно становятся всё лучше в плане композиции, логики, структуры, стилистики. Но остаются по-прежнему совершенно неинтересными, а попросту говоря, скучными. Ты описываешь известные всем действия, но в них нет изюминки; того, что отличало бы их от всех таких же поступков других людей. А читать о том, что и так знакомо всем в их обыденности, никому неинтересно.

      – И как же нам это необычное увидеть? – спрашивал наставника, ничуть не обидевшийся Егор.

      – Идите и смотрите! Наблюдайте и описывайте то, что видите. Думайте над тем, что увидели и описали, и записывайте свои мысли. Эмоции мимолётны, ассоциации летучи. Не бойтесь записать глупость. Ловите свои мысли за хвост и тащите их на бумагу. Всегда и везде. В транспорте, в школе, ночью, пока не забыли свой сон. Вы должны наблюдать постоянно, каждую секунду. Наблюдение за жизнью должно стать вашей не просто привычкой, а вашей второй натурой. Ищите свою волшебную ассоциацию, а с ней и мысль, и пишите!

      – Но за чем же именно нам наблюдать, если ничего интересного вокруг не происходит? – возражали студийцы. – Вот строят дом; что тут описывать, о чём тут писать?

      Начинайте смотреть, начинайте думать! Просто наблюдая, как строится дом, вы сможете рассказать об этом, т.е. написать рассказ об этой стройке. Обдумав увиденное, сравнив с тем, как живут разные люди, и вы сами, на что они жалуются, чем довольны, а чем нет, вы поймёте, как надо строить дома. Эта мысль уже потянет на повесть. А вникнув в судьбы людей, которые строили дом, вы сможете рассуждать на тему, зачем люди вообще строят дома, зачем идут в эту профессию, в чём её смысл и отличие от других. А это уже тема для целого романа.

      Так наставлял их руководитель студии, так Егор и поступал. И постепенно привычка «наблюдать» действительно превратилось в его вторую натуру. Он вместе со всеми мальчишками бежал на стадион, но сам в футбол не играл, а всегда лишь «наблюдал» как играют другие, и как реагируют