Франциск Ассизский. Дмитрий Мережковский

или «грешно»? нужно ли «раздать все, что имеешь, чтобы спастись» или не нужно; «блаженны ли нищие или несчастны», говоря опять-таки на том языке, а на этом: «частная ли собственность или общая?», «капитализм» или «коммунизм»?

      Смешивать два «коммунизма» – наш и XIII века – все равно что смешивать невинную девушку с блудницей, детскую улыбку св. Франциска – с дряхлой усмешкой Ленина, утреннюю звезду – с тускло-светящей гнилушкой.

      Но не случайно, конечно, основное понятие, в этих двух «коммунизмах», выражается одним и тем же словом «коммуна», «община», очень древним, идущим от первой Апостольской Общины, а может быть, и от самого ее божественного Основателя.

      Все же верующие имели все общее. И продавали имение (свое) и всякую собственность, и разделяли всем (поровну), смотря по нужде каждого… Было же у них одно сердце и одна душа (Д. А. 2, 44–45).

      «Общее», koinia, по-гречески, а по-латыни, communa – вот как будто один и тот же центр земного притяжения в обоих противоположных полушариях земли, – в обоих веках, XX и XIII; как будто одна движущая воля в этих двух, столь противоположных «коммунизмах». Но если бы мы поняли, что значит слово «верующие» в том свидетельстве Деяний Апостолов: «имели все общее», то мы увидели бы, что в этих двух «коммунизмах» – не одна, а две воли, непримиримые, как жизнь и смерть, как абсолютное «да» и абсолютное «нет». Воля, заключенная в этом одном слове: «верующие», и есть тот архимедов рычаг, которым все «опрокидывается», «переворачивается» так, что ходящие как будто «вверх головой» оказываются ходящими «головою вниз», и наоборот, по слову рабби Иозия Бен-Леви: «царство Божие есть опрокинутый мир».

      Здесь-то, между двумя веками, – может быть, уже не нашим и XIII, а нашим и каким-то будущим, – и совершается всемирный переворот, «всемирная революция», по-нашему, но совсем не та, которой ждет коммунизм XX века, а гораздо более похожая на ту, которой ждал «коммунизм» XIII века.

      V

      «Вся жизнь Града Божия будет общинной, socialis»; «лишним владеть – значит владеть чужим»; «общая собственность – закон божественный, частная – закон человеческий»: вот путеводная нить, по которой шел св. Августин ко «Граду Божию», в V веке, а в XIII – поднял ее и пошел по ней дальше св. Франциск.[12]

      Двух более противоположных святых, чем эти, трудно себе и представить. Что такое «восхищение», «экстаз», Августин, как будто вовсе не знает, а Франциск, можно сказать, ничего не знает, кроме этого; Бог для Августина – в «разуме», а для Франциска – в «безумии»; тот распят на кресте мысли, а этот – на кресте чувства. Только в одном, – в утверждении «противособственности», «общности имения», – «блаженного нищенства», – сходятся оба. К святости начинает путь свой Августин раздачею бедным всего, что имеет; так же начинает и Франциск. Оба затем основывают «Братства нищих», строят для них пустыньки, один – на «Частице Земли», в Тагасте, а другой – на такой же «Частице» в Портионкуле, и оба умирают «блаженными нищими».

      Очень вероятно, что Франциск знал немногим больше об Августине, чем тот – о нем; но в одном движении Духа

12

См. примечание к «Августину». VIII.