Иисус Неизвестный. Дмитрий Мережковский

быть, нарочно скрыт, по завету дохристианских мистерий: «скрывать глубины», – так что, если когда-нибудь будет снова найден, то уже по ту сторону Евангелия.

      XXIII

      Кто кидает себе камни под ноги, чтобы споткнуться? Есть ли малейшее вероятие, чтобы так просто верующие люди, как первые ученики Господни, измыслили такой глубокий, сложный и тонкий соблазн, как этот, – покаяние Безгрешного? Но «мы не можем не говорить того, что видели и слышали» (Д. А. 4, 20.)

      Кажется, и здесь, как везде в Евангелии, чем «соблазнительней», тем исторически подлинней. Камень преткновения, камень этот и есть для нас в Крещении неколебимый гранит истории: как это было, мы не знаем, но знаем, что было.

      Было Крещение – будет Искушение; то связано с этим, в жизни не только Господа, но и всей Церкви Его; крестится и она – искушается, до конца времен.

      XXIV

      Тоньше и глубже, чем в наших канонических Евангелиях, ставится вопрос о соблазне Крещения в Апокрифе – не ложном, а утаенном «Евангелии от Евреев», – мы уже видели, каком древнем и подлинном.

      – …Матерь и братья Господа говорили Ему: Иоанн Креститель крестит во оставление грехов; пойдем к нему и крестимся.

      Но Господь сказал им: в чем же Я согрешил, чтобы Мне идти креститься?

      Или, может быть, то, что Я сказал сейчас, – от неведения, nisi forte quod dixi, ignorantia est?[323]

      Подлинны ли эти слова, мы не знаем; но лучше сказать не мог бы и святейший из людей.

      Кто из вас уличит Меня во грехе? (Ио. 8, 46), —

      чтобы спрашивать так, надо быть воплощенным Грехом, дьяволом; или, в самом деле, безгрешным.

      Какое же зло сделал Он?

      – на этот вопрос Пилата (Мт. 27, 23) никто не ответит. В том-то и единственность, божественность человеческой жизни Христа, что, сколько бы люди ни искали в ней зла, – не найдут. «Божеское здесь явилось в такой чистоте, как только могло явиться на земле». Знают и злейшие враги Его, что Он безгрешен.

      Но чем безгрешнее, тем непонятнее, для чего Он крестится; тем таинственнее тайна Крещения.

      XXV

      Есть Иоанн Неизвестный, так же как есть Иисус Неизвестный. Оба невидимы, потому что закованы в ризы икон; надо расковать обоих: только увидев живые лица их, мы узнаем, что произошло между ними; заглянем, хотя бы издали, в тайну Крещения.

      «Иисус есть Христос-Мессия», – этого Иоанн не говорит нигде у синоптиков. «Идет за мною Сильнейший меня», – вовсе еще не значит, что идущий за ним Христос есть Иисус.

      Этого не говорит Иоанн Креститель и в IV Евангелии, так, по крайней мере, чтобы это услышали все и узнали, не могли не узнать, Мессию-Христа в Иисусе.

      Некто стоит среди вас. Кого вы не знаете, —

      сказано так, что этот Неназванный остается и неузнанным. «Вот, Агнец Божий», – говорит Иоанн дважды: в первый раз, так, что весь народ мог услышать (1, 29), но, и слыша, не понял бы: слишком был всем понятен в те дни только Мессия торжествующий, царь Израиля; никому – Мессия страдающий, «Агнец, взявший на Себя грех мира». Более темного, тайного слова, чем

323

Hieronym., contr. Pelag., III, 2.