Крылья голубки. Генри Джеймс

потом Милли поняла – Милли всегда было свойственно понимать некоторые вещи потом, – что у ее нового знакомца имелся какой-то собственный способ, отличный от всех остальных, уверить ее в своем полном и уважительном внимании к ней. Ей очень хотелось бы знать, как у него это получается, – ведь он никогда не извинялся и ни в чем ее не заверял. Во всяком случае, Милли говорила себе, что ему удалось ее провести, и самым странным в этом был вопрос, который помог ему это сделать.

      – Много ли ей о вас известно?

      – Да нет, просто мы ей понравились.

      Даже на это его светлость, человек, много путешествовавший, опытный и самоуверенный, не рассмеялся.

      – Я имел в виду вас лично. Много ли эта дама с прелестным лицом, а оно и правда прелестно, ей о вас рассказала?

      Милли задумалась.

      – О чем рассказала?

      – Обо всем.

      Его ответ и то, как он обронил его, снова ее взволновали, заставили на миг почувствовать, что, как и следовало предполагать, от нее ждут откровений. Однако она быстро нашлась с ответом:

      – О, что до этого, то вам лучше спросить у нее самой.

      – У вашей умной компаньонки?

      – У миссис Лоудер.

      На это он ответил, что их хозяйка – человек, с которым некоторые вольности совершенно непозволительны, но что он тем не менее чувствует ее поддержку, так как она по большей части бывает к нему добра, и, если он некоторое время будет вести себя очень хорошо, она, вероятно, сама ему все скажет.

      – Во всяком случае, мне тем временем будет интересно посмотреть, что она с вами делает. И это даст мне понять, как много она знает.

      Милли слушала со вниманием: тут все было ясно, но подразумевалось что-то еще.

      – А что она знает о вас?

      – Ничего, – серьезно ответил лорд Марк. – Но это не имеет значения… для того, что она со мной делает. – А затем, словно предвосхищая ее вопрос о характере таких действий: – Ну вот, к примеру, – прямо подталкивает меня к вам.

      Девушка немного подумала.

      – Вы хотите сказать, она бы так не поступала, если бы знала…

      Он встретил это так, будто в вопросе действительно крылся какой-то смысл:

      – Нет. Я полагаю, отдавая ей должное, она все равно поступала бы так же. Так что можете быть спокойны и вести себя свободно…

      Милли тут же воспользовалась его разрешением:

      – Потому что, даже в наихудшем виде, вы – лучшее, что у нее есть?

      Это его наконец-то развлекло.

      – Был, пока не явились вы. Теперь вы – самое лучшее.

      Странным было то, что по его речам Милли должна была почувствовать, что́ он знает; именно так они на нее и подействовали – настолько, что заставили ее, хотя и не без удивления, в это поверить. И именно этому, с самой первой их встречи, суждено было прочнее всего остаться в ее памяти: она приняла его знание, почти не сопротивляясь – тем самым сдавшись на милость неминуемого, – поскольку, как лорд Марк мог бы сказать, с чисто практической точки зрения