Маг. Школа. Владимир Поселягин

не было, да и от новых знаний они не отказались, тем более я постоянно пополнял свои запасы. Вон, три часа назад самолёт-разведчик сбил, так что в памяти моих амулетов теперь три новых специальности имеется: пилот, штурман-наблюдатель и стрелок-радист. Я уже разобрался, чему учить окруженцев, и даже подобрал, можно сказать, создал несколько амулетов обучения. Обучение проходит в три этапа: немецкому языку обучаю всех, как и умению водить и ремонтировать автомашины, дальше уже по специальностям: простым бойцам – знания пехоты или мотопехоты, сержантам – знания унтеров, командирам – знания офицеров от ротного и выше. Пока всё шло без боёв. Конечно, меня, бывало, встречали горячим приветом, выпуская оставшиеся патроны, но в основном встречи проходили нормально, и мы расставались довольные друг другом. Так было и с шестой группой, на сегодня последней, поэтому я и отдал им крохи, что у меня оставались.

      Сейчас я отправлялся в Минск, на его склады и в лагеря военнопленных. А что, я уже десятка три освободил, усыплял охрану, а дальше парни сами действовали. Правда, к ним я уже не спускался спасителем, только оставлял у казармы охраны по двадцать ручных пулемётов, боеприпасы к ним и продовольствие для пятисот человек на неделю. Дальше пусть действуют сами. И пленные бежали, яростно добивая охрану, ещё как бежали! Забирали, что возможно, и уходили, кто в леса, если они были, кто в степи. В первые месяцы войны немцами были взяты в плен около трёх миллионов советских бойцов и командиров. В Минске содержались от шестидесяти до ста тысяч человек. По моим прикидкам, сейчас по тылам немцев гуляли порядка ста тысяч освобождённых мной военнопленных. Вот и в Минске был такой лагерь, большой, тысяч двадцать военнопленных там охраняется и медленно вывозится. Условия там жуткие, пленные мрут как мухи. Так что сделаем два дела: и их освободим, и склады приберём.

      Об этих минских лагерях я узнал от одного из офицеров, который отвечал за содержание военнопленных, от него же получил и координаты большей части лагерей в Белоруссии, вот мимоходом их и освобождал.

      Да уж, пять дней прошло с момента моего путешествия по Польше, и все вспомнить приятно. Нет, тех девчат я не тронул, слишком чистые и девственные были их души. С возрастом я ошибся, им было по семнадцать лет, и, судя по ауре полковника немецкой армии, что шёл рядом, это был их отец. Но напряжение нужно было сбросить, и я отправился на охоту. Летал над городом, на окраине, и смотрел на женщин, вернее, на их ауры. Это ведь оттенок души, сразу понятно, кто есть кто.

      Моё внимание привлекла девушка лет двадцати семи, что шла с гордо поднятой головой и надменно поджатыми губами, однако её аура буквально полыхала от желания, и я понял, что она идёт на встречу к мужчине. Дальше было просто: бросил в неё специализированное плетение, которое било по самым чувственным местам, и та остановилась, оглядываясь с явным желанием кого-нибудь изнасиловать. Улочка была тихая, рядом заросли кустарника и виднелись закопчённые стены какого-то сгоревшего дома. В общем, на глаза женщине попался только я, и та направилась ко мне,