В.В. Тетрадь с рисунками на полях. АНОНИМУС

Русский царь уже объявил войну Соединенным Штатам?

      Петр Михайлович вздохнул: если бы! Хотя, судя по всему, дело как раз к этому и идет. Последнее время между русской короной и Америкой наметилось сильное охлаждение. Впрочем, до настоящей войны, похоже, еще далеко. Больше того – в газетах пишут, что в Сан-Франциско приехал русский художник Верещагин. У него в Америке началось большое турне, он проедет через полстраны и везде будет демонстрировать свои картины.

      – Верещагин? – Эндрю потер лоб, вспоминая. – Кажется, про какого-то Верещагина уже писали в газетах. Недавно ездил на Филиппины, потом приехал в Чикаго. Не о нем ли речь, отец?

      – Именно о нем, – отвечал Тимоти-старший. – Настоящий художник. Полсвета объехал, даже в Индии побывал и в Тибете, а не так, чтобы всю жизнь мариноваться у себя дома. Да ведь я тебе про него рассказывал, мы с ним знакомы, или ты забыл?

      Эндрю рассеянно потер лоб и честно признался, что забыл.

      – Мы с Верещагиным познакомились в прошлый его приезд в Америку, тому уже больше десяти лет, – говорил отец. – Я тогда явился на его выставку, показал кое-какие свои этюды. И знаешь, что он мне сказал? В вас есть масштаб, господин Тимофеев, в вас есть масштаб – вот что мне сказал этот великий человек. И мы поняли друг друга, не сомневайся! Потому что в нем тоже есть масштаб. У него вот такущие картины! – Тимоти-старший развел руки в стороны и махал ими в воздухе, словно показывая выловленную им фантастической величины рыбу. – Вот такие, можешь себе представить?! А американцы любят все большое – картины, картошку. Поэтому он тут и понравился. Говорили, что Верещагин настоящий художник, про жизнь рисует. Говорили, что если бы он тут остался, он бы мог заложить основы американской живописи.

      – А у нас разве нет живописи? – механически спросил Эндрю: разговор о русском художнике почему-то взволновал его.

      – Откуда здесь взяться живописи, тут только реклама, – пренебрежительно отвечал отец. – Портрет доллара анфас – вот здешняя Мона Лиза. А русский художник многому мог бы научить эту американскую деревенщину.

      Эндрю рассеянно кивнул: портрет доллара анфас – это интересно. Но еще лучше – много долларов, и не на картине, а в бумажнике. Так, значит, Верещагин приехал в Сан-Франциско с выставкой своих картин?

      Тимоти-старший покачал головой: нет, здесь он по приглашению архитектора Уиллиса Полка. Но сейчас в Сан-Франциско проходит выставка Уильяма Меррита Чейза, и Верещагин наверняка там будет.

      Рассказывая про Верещагина, Тимоти-старший пришел в необыкновенное возбуждение, он даже встал со своего кресла и заходил туда и сюда по комнате. Эндрю наблюдал за ним, не говоря ни слова.

      – Черт побери, – наконец воскликнул отец, – черт побери! А знаешь ли, что я тебе скажу? Я хочу увидеть моего друга Василия Верещагина, да, я хочу его увидеть. Я давно не писал ничего серьезного, ну, да и неважно, нам и без того найдется, о чем поговорить. Да и вам найдется тоже.

      – О чем же нам говорить, – удивился Эндрю, – я в живописи ничего не смыслю.

      – Зато