Мы из Кронштадта. Том 2. Николай Берг

я забираю свои причиндалы с расчетом на медпункт и сегодняшнюю «работу», вместе с упаковками лекарств, которые у меня свалены в шкафу, вываливается и ящичек – средненький такой, тяжеленький, когда-то любовно отлакированный, а теперь обшарпанный и потрепанный. Мне не нравится задумчивость Енота, надо бы его встряхнуть. И я тоже забираю ящичек с собой.

      Денек – загляденье, солнце жарит, как не в Питере. Потому легкий катерок и близкая вода – очень к месту. Когда мы отчаливаем, и Енот заводит мотор, вручаю ему коробку.

      – С днем рождения и добро пожаловать в клуб тридцатилетних!

      – Это что? – подозрительно шмыгает носиком Енот, тем не менее, хватко подгребая ящичек.

      – Подарок. На День рождения. Расти большой и толстый!

      – Подарочек? Мне? Настоящий? – не то юродствует, не то и впрямь удивляется он.

      И тут же раскрывает крышку. Там в аккуратных углублениях на потертой бежевой замше уютно лежит небольшой револьвер, потускневшая латунная футлярина с инструментами для чистки и – самое главное – длинный ствол и другие накладки на ручку, которые превращают аккуратный револьверчик в длинноствольного монстра.

      – Какая прэлесть! Смит-Вессон 38 со сменным стволом и рукоятью. Заглядение!

      – А то ж!

      – Где взял?

      – Там больше нет. (Хотя здесь я лукавлю: может, и есть. Ящичек презентовала мне одна из моих бывших пациенток, которую еще весной выручили при освобождении Адмиралтейства – помирала она с сыном в зажатой жуткой пробкой машине у Дворцового моста. Мне-то этот набор не шибко нужен: патроны к этому револьверу отсутствуют, да и равнодушен я к таким старинным штучкам. Не коллекционер я).

      Мой спутник бережно вынимает револьвер – старомодный, с какой-то детской полукруглой мушкой, сноровисто проверяет, убеждается, что тот исправен, и аккуратно, как ребенка, укладывает обратно.

      – А теперь давай излагай, что да как сегодня будет, – довольно безжалостно возвращаю я его на землю, то есть на воду Финского залива.

      – Да, в общем, все просто, – отзывается он нормальным человеческим голосом, без обычного ерничания.

      – Тем лучше, тебе растолковать мне все будет проще.

      – Тогда слушай. Сейчас Змиев действует, как Калита, то есть старается объединить уцелевшие анклавы в единое целое. Это резко улучшит для всех и безопасность, и условия жизни, и перспективы. Ряд соседей готовы войти в состав новодельного государства Кронштадтского. Часть – думают. А некоторые – активно против. Сами с усами. Ну, типа лучше быть Цезарем в деревне, чем не Цезарем в Риме. А на переговорах получается сплошная Ржачь Послеполлитрая.

      – Это понятно. Я учился в школе нормальной. Потому еще Маяковского помню. «Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин – каждый дюжий ему господин, и даже слабые, если двое». Все это мне понятно, можешь обойтись без лекции по политэкономии. Чем больше государство, тем сильнее. Не зря же нас перед Бедой так старательно пытались раздробить помельче.

      – Ладно. Так