Девушка из колодца. Рин Чупеко

способ наблюдения за цветением самый лучший. Цветы сакуры увядают так же быстро, как и распускаются, поэтому, чтобы полюбоваться их красотой, нужно приходить в надлежащей одежде и с надлежащим настроем. Великий писатель Мотодзиро-сан лучше остальных высказался об этом: «Sakura no ki no shita ni wa shitai ga umatte iru».

      Мертвые тела лежат под деревом вишни.

      Женщина резко поворачивает голову и смотрит на меня так, словно я произнесла эти слова вслух. Выпучив глаза, она становится белой как полотно.

      – Кто здесь? – шепчет Йоко, с каждой секундой становясь все более взвинченной.

      Мужчина пытается снова взять жену за руку, но она вырывается.

      – Кто здесь? – Она вскакивает со стула и начинает приближаться ко мне. Непонятно откуда взявшийся гнев сочится из каждой клеточки ее тела. – Здесь кто-то есть! Ты! Кто ты? – Ее голос становится громче, пока не срывается на крик.

      – Кто ты?

      Белая Сорочка бросается вперед, намереваясь при необходимости удержать ее, но в женщине все еще осталась сила. Сорочка терпит поражение, потому что полагается на наркотики, которые затуманивают сознание пациентки. Но Йоко отталкивает его, сильнее, чем вообще возможно, учитывая ее маленькую комплекцию, и Белая Сорочка врезается в ширму-седзи. Та падает и открывает взору стоящего за ней мальчика с татуировками, ошеломленного и потрясенного яростью матери.

      При виде сына женщина начинает кричать.

      Это воющая симфония потери, страха и безумия. С горящими глазами она бросается к сыну. Ее руки скрючены, а красивое бледное лицо превращается в злобную гримасу.

      – Ты! – вопит она. – Я не позволю тебе сбежать! Ты его не получишь! Я не позволю! Лучше я убью его первой! Я убью его!

      В то же время я наблюдаю, как из-за спины пораженного мальчика выплывает тень – та самая тьма, которую я видела в классе. Хотя в этот раз ее форма кажется более отчетливой. Что-то вырастает из спины мальчика, что-то со страшными, горящими глазами. Хотя это и не совсем глаза, спрятанные за бескровной, разлагающейся маской, которая скрывает лицо.

      Наши взгляды встречаются.

      Женщина все еще кричит, изрыгая проклятия в лицо ошеломленному сыну. Отбивается от мужа, который пытается ее удержать.

      – Отойди от него! Я никогда тебя не выпущу! Лучше я убью его первой! Я убью его, я убью его, убью!

      Женщина останавливается, чтобы перейти на сутры. Она произносит их нараспев с головокружительной скоростью на языке, который должен быть мне знаком, языке, который потрескивает в воздухе, становится неприятно горячим от жара ее слов.

      Дверь распахивается, и в комнату вбегают еще несколько Белых Сорочек. С деловитой точностью они окружают женщину, и ее пение прерывается. Йоко дерется и царапается, сбрасывая кукол с полок, но Сорочкам удается удержать женщину достаточно долго, чтобы воткнуть в ее руку большую иглу. Ее сопротивление ослабевает, и наконец Йоко опускает голову и в изнеможении оседает на грудь Белой Сорочки.

      – Извините, – говорят мальчику и его отцу. – Она хорошо реагировала на «Лоразепам»