Скорбь Сатаны. Вендетта, или История всеми забытого. Мария Корелли

как волшебные огни, медленно жгли мое тело и дух. Потрясенный, почти разъяренный от нервного напряжения, я предался отчаянию; я думал, что это ужасное видение предвещало смерть – наверно, пришел мой последний час! Затем я заметил, что губы на одном из этих страшных лиц шевельнулись… Мною овладела какая-то сверхъестественная жажда жизни… Странным образом я знал или угадал ужас того, что будет сказано… И, собрав все свои оставшиеся силы, я крикнул:

      – Нет! Нет! Не надо этой вечной погибели! Не сейчас!

      Борясь с пустым воздухом, я старался оттолкнуть эти неосязаемые образы, которые, возвышаясь надо мной, съедали мою душу пристальным взглядом своих гневных глаз, и с подавленным зовом на помощь упал в темную пропасть, по счастию лишившись чувств.

      XI

      Как прошли часы от этого страшного эпизода до утра – не знаю. Я был мертв для всех впечатлений. Наконец, проснувшись, или, скорее, придя в чувство, я увидел солнечный свет, весело лившийся сквозь полуоткрытые шторы, и нашел себя спокойно лежавшим в постели, как будто бы я никогда и не покидал ее. Было ли то видение простой галлюцинацией, ночным кошмаром? Если так, то, без сомнения, это была самая отвратительная иллюзия, когда-либо посланная страной сна! Это никоим образом не повлияло на состояние моего здоровья, так как я чувствовал себя лучше, чем когда-нибудь в жизни! Некоторое время я лежал неподвижно, размышляя о виденном и пристально глядя в ту часть комнаты, где, как мне тогда казалось, стояли три фигуры; но я уже так привык к холодному самоанализу, что к тому времени, когда мой лакей принес мне чашку кофе, я решил, что все случившееся было не больше как фантазией, созревшей из моего собственного воображения, возбужденного историей самоубийства виконта Линтона.

      В смерти молодого человека не оставалось никакого сомнения: краткое известие о ней было помещено в утренних газетах, но, поскольку трагедия разыгралась так поздно ночью, ни о каких подробностях не упоминалось; лишь в одной газете был намек на «денежные затруднения», но кроме этого и объявления, что тело перенесено в морг в ожидании следствия, ничего не было сказано.

      Я нашел Лючио в курительной комнате, и он первый показал мне короткую заметку, озаглавленную «Самоубийство виконта».

      – Я говорил вам, он отличный стрелок!

      Я кивнул. Меня это как-то перестало интересовать. Волнения предыдущего вечера, по-видимому, истощили весь мой запас сострадания и сделали меня холодно-равнодушным. Погруженный в самого себя и свои собственные беспокойства, я чувствовал потребность высказаться и принялся подробно рассказывать о галлюцинациях, тревоживших меня в продолжение ночи. Лючио слушал, странно улыбаясь.

      – Старое токайское, очевидно, оказалось слишком крепким для вас! – сказал он, когда я закончил свой рассказ.

      – Вы дали мне старого токайского? – спросил я смеясь. – Тогда вся таинственность объясняется. Я был уже возбужден и не нуждался в возбуждающих средствах. Но какие шутки играет с нами