Pumpkin. Любовь на кончиках пальцев. Ануш Стадникова

"Тыковка", посмотри на меня… (прим. автора: англ. имя Pam звучит, как сокращение от pumpkin – тыква)

      Понимая то, насколько фантасмогорично звучат эти слова, открыла глаза и повернулась в сторону женщины, чье лицо теперь было всего лишь воспоминанием.

      – Ты же понимаешь, что не обязана делать этого? – В голосе мамы отчётливо звучала готовность оказать мне помощь и поддержку, за что я была безмерно благодарна ей.

      За все эти годы, где она и отец не опускали рук и прилагали усилия, чтобы мой мир, превратившийся в абстрактные полотна с размытыми силуэтами, стал не менее комфортным, чем то место, в котором я обитала ранее.

      – Да, я знаю, – Выдохнула, поджав губы, в то время как ладонь мамы накрыла один из моих кулаков. – Просто…

      – Ты боишься? – Словно бы считывая мысли, поинтересовалась она.

      – Да, точнее, нет. Вернее… – Покачала головой, будто бы желая встряхнуть мысли и заставить их хоть на секунду перестать галдеть. – Что если у меня ничего не получится? Что если я подняла на уши столько людей, и все ради того, чтобы прийти и просто облажаться?

      Услышала, как глухо ударилась деревянная основа расчёски о туалетный столик, после чего "мамино пятно" пудро-розового цвета, который ей всегда очень шел, опустилось передо мной и потянуло за руки.

      – Какая жалость, что мы не вырастили тебя эгоисткой. – Смеясь в костяшки пальцев, и тут же целуя их, прошептала она. – Давай, договоримся, что сейчас, сегодня и когда бы то ни было, ты не будешь волноваться о выборе и решении других людей?

      Не отвечая, не кивая и даже не дыша, облизала губы, чувствуя, как внутри плавится ком из сдерживаемых эмоций.

      – Нет ничего важнее, чем получить то, чего ты заслуживаешь, "Тыковка". – Мама осторожно поправила мне выбившиеся из хвоста пряди волос. – А ты – заслуживаешь быть счастливой. Быть той, кто окончит школу, получит диплом и станет, кем захочет…

      Слова этой женщины, часто такие мудрые и терпеливые по отношению ко мне, вызывали внутри прилив нежности, которая вот–вот могла хлынуть наружу.

      – Не думай ни о директоре, ни об учителях, ни о ком бы то либо ещё. Твое образование, это их долг…

      – Но, я доставлю всем проблем. Буду отнимать у них силы и время… И… – Не смогла совладать с дыханием, из-за чего тут же замолчала.

      Конечно, эти мысли пришли мне в голову не только сейчас. В "момент истины", который ставил под удар весь проделанный родителями труд. Нет. Я думала об этом и раньше. На протяжении последнего месяца, если быть точной.

      Изначально, идея вернуться в школу, после почти двух лет изоляции от сверстников, обучения на дому и адаптации к новой жизни, показалась настолько заманчивой, что у меня фактически выросли крылья. Мои родители не пожалели денег, сил и времени, обучая меня всему, что только возможно, лишь бы я не чувствовала себя ущербной. Они изо дня в день твердили мне о том, что это не конец, что потеря зрения – это всего лишь небольшое препятствие на пути. Повторяли это снова и снова, да так уверенно, что, кажется, я и впрямь поверила им. Поверила и приняла самое безрассудное решение в своей жизни – вернуться в место, откуда любой нормальный подросток предпочел бы сбежать.

      – Они сами согласились на это. Это их выбор и ты не несёшь за него никакой ответственности. – Настойчиво повторила мама.

      – Да, но что если я не смогу? Что если у меня не хватит сил, концентрации, мозгов!? – Взволнованно взвизгнула и потупила взгляд. – Я всех подведу. Я разочарую себя. Вас. А потом, просто вернусь в эту комнату, сломленная и разбитая! И все потому, что я калека, которая не смогла во время остановиться и смириться с перспективой обучения в специализированной школе!

      Выпульнув все это с таким пылом и скоростью, что в итоге, чуть было не потеряла сознание из-за нехватки кислорода, смущённо зажмурила глаза, не зная чего именно ожидать от мамы. Да, скрывать не стану, я хотела переложить на нее ответственность! Хотела, чтобы именно она сделала за меня выбор и приняла решение: вернуться мне в свой класс или же продолжить жизнь "слепотни-Пэм" в четырех стенах этого дома. Но внутри, с клокотящимся от ожидания сердцем, я понимала, что ответ о спецшколе и обучении на дому, пугал меня будто бы немного сильнее, чем возможность провалиться в окружении бывших одноклассников.

      – Во-первых, – После продолжительной паузы, заговорила мама. – Не смей называть себя калекой…

      – Но, я же и есть… – Попыталась возразить, не понимая ее извечных попыток отрицать это, однако тут же схлопотала шлепок по бедру.

      – Я сказала, не смей!

      И хотя мое зрение было столь слабым, что вместо лица я могла разглядеть лишь бесформенную кляксу в обрамлении темных волос, которые не отличались особой детализацией, я фактически ощущала мамин взгляд. Твердый и эмоционально пугающий, своей непреклонностью.

      – Ты не калека, не неполноценная, не бракованная и не какая-либо ещё, кроме чудесной, талантливой и прекрасной. Поняла? – Не замечая, как все сильнее сжимает мои пальцы, вспылила мама, на что у меня не было права ответить иначе, чем кивнуть головой. – Отлично. – Выпуская