Больница скорой помощи. Дмитрий Юрьевич Суслин

самой помощи здесь было не так уж и просто. Больница была невероятно громоздкая и располагалась не в одном здании, а почти в полутора десятках помещениях, связанных друг с другом узкими одноэтажными коридорами, в которых даже не было окон. Попасть сюда в это время дня, можно было только через приемный покой. В поисках этого самого приемного покоя Сергею, Вале и шестилетнему Димке и пришлось проплутать вокруг больницы и битый час тыкаться в закрытые двери. На дверях были потускневшие от времени вывески, которые ничего не говорили, лишь раздражали названиями: хирургическое отделение, терапевтическое, неврологическое, инфекционное, проктологическое, детское и еще десяток других, таких же непонятных. В конце концов, Сергею это так надоело, что он сказал себе, если и эта дверь не откроется, то он пошлет все к чертовой матери и уведет Валю и ее ненавистного племянника обратно домой, и пусть они там делают, что хотят. Ему на все глубоко плевать. Валя конечно обидится. Ничего. Подуется денек, потом сама прибежит.

      Дверь открылась. Ее держала такая тугая пружина, что Сергею пришлось навалиться на нее всем телом, чтобы дать пройти спутникам. Когда Валя и ее племянник оказались внутри, проклятая дверь буквально втолкнула Сергея вслед за ними. Они оказались в длинном узком коридоре, который освещала такая тусклая лампа, что лучше бы ее и вовсе не было. Впрочем, то, что здесь горела даже такая лампочка, само по себе было чудом.

      Маленький Димка впервые за все это время остановился и нерешительно затоптался на месте.

      – Что встал? – язвительным и полным мстительного удовлетворения голосом спросил Сергей. – Иди!

      Мальчик шмыгнул носом и подталкиваемый безжалостной рукой Сергея поплелся вперед. Он жалобно посмотрел на тетушку, как бы ища у нее поддержки или хотя бы сострадания, но не нашел в ее глазах ни того, ни другого. Валя иногда могла быть суровой и непреклонной. А сегодня она действительно на него рассердилась.

      Коридор кончился и превратился в довольно просторное помещение, заставленное рядами стульев обитых темно-синим дерматином. Здесь уже горели более яркие лампы. Правда, на их плафонах было слишком много пыли; на крайнем даже остались отпечатки пальцев человека, который последний раз менял лампы. Однако и тут вновь прибывшим посетителям явно нечего было делать. Помощь здесь вряд ли окажут, даже если ты ляжешь на пол, и будешь тихо умирать.

      Сергей огляделся и увидел еще одну дверь.

      – За мной, – скомандовал он.

      Они оказались еще в одном коридоре и, наконец, увидели то, что так долго искали. Приемный покой был перед ними. Осталось сделать несколько шагов, пересечь коридор, и две молоденькие медсестры, сбросив сонливое оцепенение, которое всегда охватывает их на подобных дежурствах, прекратили свой бестолковый и монотонный разговор и вопросительно уставились на пришедших. В глазах у них было такое удивление, словно они увидели что-то необычное и загадочное.

      – Это приемный покой? – на всякий случай спросил Сергей.

      – Да, – ответила медсестра, которая сидела с правой стороны стола. У нее были огромные черные глаза, покрытые какой-то невидимой поволокой, от чего взгляд девушки был маслянистым, словно нефтяное пятно на поверхности воды. – Что случилось?

      Что случилось? Этот, на первый взгляд, простой вопрос всегда ставит в тупик, особенно если дело касается врачей или полицейских. Нет ничего трудней, чем отвечать на сей вопрос людям этих профессий. Всегда хочется начать с самого главного и существенного, но обязательно все напутаешь и, в конце концов, несешь всякую чушь, а потом замечаешь снисходительный и все понимающий взгляд и совершенно теряешься, после чего остается только одно желание – послать все к черту.

      То, что случилось, не расскажешь двумя словами.

      * * *

      …День рождения начался как обычно. Гости, всего пять человек, собирались почти час, и Сергей от нечего делать играл с Валиным племянником, на день рождения, матери которого он пришел. Мальчик два года уже жил без отца, тот ушел от семьи с диким скандалом, бранью и даже один раз подрался с Мариной, своей женой, на глазах у сына, и Димка после этого долго бросался на каждого взрослого мужика в надежде обрести в нем нового отца. Поэтому мальчик очень быстро привязался к Сергею, когда тот появился в их доме, вначале даже несколько раз назвал его папой, и всегда охотно играл с ним. Он так радовался общению с Сергеем, что даже не замечал, как сильно раздражает парня, и тот играет с ним, только чтобы не выглядеть перед Валей совсем уж черствым человеком. Сергей же еле терпел присутствие мальчика, очень часто раздражался и намекал Вале, что он был бы более счастлив, если бы у нее вообще не было племянника.

      Но племянник был. И Валя его очень любила. Так любила, как племянников любить даже не полагается. И Сергею волей-неволей приходилось с этим мириться. Впрочем, нельзя сказать, что он так уж ненавидел Димку. Совсем нет. Иногда он был очень добр и внимателен к нему и даже делал подарки, которые сразу становились Димкиными любимыми вещами. Именно вещами. Сергей никогда не дарил ему игрушек. Только полезные и нужные в жизни предметы. Например, фонарик или рыбацкий нож. Но Димка был очень впечатлительным и нервным ребенком.