С днём рождения, предательница!. Виктория Румянцева

воздевая руки к небу. Ощущение единения щекотало и веселило.

      Вспоминается песня группы «Алиса», которую я тогда слушала особенно часто (наряду с Янкой Дягилевой и группой «Агата Кристи»):

      «Я руки протягивал вверх,

      Я брал молнии в горсть…

      Там, где вода рисует на земле круги,

      Ты слышишь, слышишь шаги ‒

      Идет дождь».

      Эх, Машка-Машка.

      И вот я стояла одна, смотрела на запылённое небо с укором: «Инопланетяне-инопланетяне, фиг ли вы не прилетели? Бросили меня! А теперь уже и не надо! Заберите лучше Пчелу, предательницу эту, для опытов! А у меня начнется новая жизнь!»

      И я оказалась права…

      Или нет?

      Сегодня, 25 июня 2024 года, юбилей: прошло пятнадцать лет с того рокового (?) дня, а я даже не знаю, можно ли его назвать переломным. Добавить бы что-то пафосное: «… он сверкнул молнией и перерезал мою судьбу пополам…», но что-то останавливает. Возраст. Сейчас, в тридцать, нужно вспоминать ту историю со скептической улыбкой. Только вот чем старше я становлюсь, тем острее становится желание верить в ее мистическую составляющую.

      Забавно! Кто-то в юности исполнен надежд и наивен, но к тридцати годам обрастает защитной бронёй цинизма, а вот я из тех, у кого всё вышло наоборот. В четырнадцать-пятнадцать лет была разочаровавшейся в жизни нигилисткой («Справедливости нет, бренное существование несёт лишь боль, близости не существует – люди встречаются на время, чтобы в итоге предать друг друга, как эта стерва Пчела – меня, мы все умрём в одиночку…»), а сейчас – I wan’t to believe. Потому что жизнь стала благополучной. У меня есть семья, любимая работа, друзья, а тогда, в десятом классе, мне хотелось покинуть этот бренный мир: проблемы с одноклассниками, то, что ныне называют буллингом, да еще и переход любимой подруги Маши Пчелы на «тёмную сторону», что я считала предательством!

      Не верилось, что когда-нибудь снизойдёт счастье. «Если это – лучший возраст, о котором все вспоминают, то что будет дальше?»

      С Машей Пчёлкиной мы сдружились с первого дня, как я перешла в новую школу. Нам казалось, что мы-де особенные, слишком сложные натуры для этого предсказуемого мира. Ни взрослые, ни одноклассники не понимали наших устремлений и мечтаний. «Мы с другой планеты! ‒ говорила Пчела. – Хорошо, что у меня появилась ты! Без тебя бы я не выжила! Ты – мой близнец по духу!»

      Маша была из бедной семьи, её вечно склоняли за внешний вид, называли бомжарой, ну а я была просто «гы-ы, страшная». Так меня и звали – Квазиморда. Уморительно и остроумно, да?

      Когда мы с Машей перешли в десятый класс, вдруг выяснилось, что подруга-то красива. Пчела всегда была куколкой, я постоянно ей об этом говорила, а она не верила. Просто одноклассники заметили не сразу, судили по одежке.

      К Маше потеплел (потом и растаял) наш главный «авторитет» ‒ Рустамчик из параллели, сын богатых родителей. И усё. Добро пожаловать в компанию козырных! Через пару недель подруга уже сидела с ними, обсуждая насущные проблемы: «Ой, мы вчера у Рустамчика так набухалась, гы-ы, я потом контрошу пьяная писала», «когда мы сосались (знаю, что слово гадкое, но в нашей среде его повсеместно употребляли), вошел Ростик, приревновал, тут же пошел с Иркой Абориной зажигать, хотя сам её уродиной называл…»

      Главное – Пчела ополчилась против меня, стала делать и говорить гадости вместе со всеми.

      Помню, как-то один кадр меня с лестницы столкнул, так «сестра по духу» громче всех орала: «Так и надо этой гашёной». Быстро забыла, как сама рыдала!

      Пусть я буду… э-э-э… Агнетой Дягилевой. Скомпилировала псевдоним из имен любимых исполнителей: обожала творчество Янки Дягилевой, а солистка группы «АББА» Агнета Фельтског стала для меня эталоном женственности.

      Сейчас, будучи взрослым человеком, я в чём-то понимаю Машу, во всяком случае, не осуждаю. Она была раненой девочкой из неблагополучной семьи. Потрясывает от истории о том, как маленькую Машу впервые отправили в булочную во дворе. Свежего хлеба не привезли, легкомысленная девчонка купила себе сдобу или витушку. Отец озверел, избил её за эту провинность сапогом: «Я уже на пол упала, на живот, а он продолжал фигачить меня по спине, распаляясь все больше», потом ещё и мать отчитала. Мол, деньги трудно даются, а ты витушку себе купила, эгоистка!

      У меня сын, вот попробовала бы какая-нибудь сволочь поднять на него руку – я бы не сдержалась! Мало бы не показалось!.. Успокоиться не могу!