Вдыхая тень зверя. Евгения Якушина

чем-то неуловимо напоминал иностранца. Его зеленоватые глаза смотрели на комиссара так, что в душе у того брямкнула тревога, как, бывало, коротко звякал колокольчик в дверях кондитерской лавки на Пречистенском бульваре, которая уж больше месяца была оставлена съехавшим в неизвестном направлении хозяином.

      – Кто из вас гражданин Руднев? – резко и властно спросил человек в коже.

      Обитатели комнаты оставили свое занятие и тягостно переглянулись.

      – Я, – ответил тот, что был в перчатке.

      – А вы кто? – обратился комиссар ко второму.

      – Я Белецкий, – отозвался высокий. – С кем имеем честь?

      От этакой старорежимной формулировки комиссар поморщился, словно лимон надкусил.

      – Я уполномоченный комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Меня зовут товарищ Балыба.

      – Чем обязан? – задал вопрос Руднев, и уполномоченный Балыба безошибочно уловил в тоне бывшего графа с трудом сдерживаемую враждебность.

      – Предъявите ваши документы, гражданин Руднев! – приказал комиссар.

      Дмитрий Николаевич вынул из внутреннего кармана паспортную книжку с двуглавым орлом и сложенный вчетверо листок простой писчей бумаги с целым букетом печатей и штемпелей, выданный ему в марте 1917 года представителем народной милиции и подтверждающий, что он, гражданин Дмитрий Николаевич Руднев такого-то года рождения, действительно проживает по улице Пречистенке в доме номер таком-то.

      – Вы тоже документы покажите! – коротко бросил Балыба Белецкому, не отрываясь от въедливого штудирования Рудневского паспорта.

      Белецкий протянул уполномоченному аналогичный набор из справки и книжицы с царским гербом.

      – Фридрих Карлович, – прочёл комиссар. – Вы немец? А фамилия почему русская?

      – Отец был немцем, – сдержано, но натянуто объяснил Белецкий. – Приехал служить в Россию и остался. Женился на русской и взял русскую фамилию.

      – У вас указан тот же адрес проживания, что и у гражданина Руднева. Вы его родственник? – продолжал сухо интересоваться Балыба.

      – Нет, я секретарь и управляющий делами Дмитрия Николаевича.

      – Секретарь, значит, – гнусно усмехнулся комиссар и вернул Рудневу с Белецким документы. – А где, граждане, ваши мандаты о несении трудовой повинности?

      – Что? – Дмитрий Николаевич выговорил свой вопрос так, будто камень уронил.

      – Все представители буржуазных сословий обязаны нести трудовую повинность и иметь о том соответствующую бумагу, – отчеканил Балыба.

      – Вы же сословия и чины отменили, – процедил Руднев.

      – Бывших буржуазных сословий и бывшего дворянства, – поправился комиссар. – Так, где вы работаете, гражданин Руднев?

      – Здесь работаю. Это моя мастерская. Я художник.

      Одетый в кожу уполномоченный презрительным взглядом пробежал по оконченным и неоконченным полотнам, на которых красовались прекрасные томные женщины, средневековые