Догоняй!. Анатолий Уманский

руки белыми птицами порхали над головой…

      Павел сидел с раскрытым ртом, не в силах отвести от нее глаз. Ему хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не видеть этого волнующего бесстыдства, – и в то же время он мог бы любоваться им вечно.

      – Гляньте, как Любимчик глазищи вытаращил! – крикнула одна из девиц.

      – Да ведь он влюблен по уши!

      – Гляди, гляди, покраснел, как его ливрея!

      – Оставьте его в покое, – бросила Клара, не прекращая танца.

      – Точно, оставьте, – подхватил Матвей, обнимая Павла рукой за плечи и обдавая запахом перегара. – Паренек-то хороший… щедрый…

      – И то, может, повенчать их! – предложила неугомонная акробатка. – А Господин Элефант сватом будет!

      – Ве-е-енчать меня с ним не нужно… – оскорбленно протянул Матвей и поскорей убрал руку. – Я ж по-дружески… я ж не из этих… – Он показал на милующихся гимнастов.

      – Да с Кларой же, дурень, – отозвался один из них, вызвав всеобщий смех.

      – С Кларой я завсегда готов! – глупо хихикнул Матвей.

      – Да Любимчика же! Закатай губу, Матвейка!

      – Ты свидетелем будешь!

      – Я чего… я губу не раскатывал… я ж не Господин Элефант…

      – Опять сказки рассказываешь! Никакая это не губа, а нос! – подал голос один из Бобенчиковых. – Огромный жидовский носяра!

      – И вовсе не носяра, – уперся Матвей. – Мне директор рассказывал. Хобот – энто ихняя раскатанная губища.

      – Ну уж ему-то мы Клару не отдадим! – загоготал другой брат.

      – Он ее, бедняжку, в первую ночь порвет! – подхватил третий.

      – Раздавит!

      – У-у, душегуб проклятый!

      Клара пьяно расхохоталась, а Павлу захотелось подойти к Бобенчиковым и обтесать кулаком наглые размалеванные физиономии. И он уже начал было вставать, как вдруг Матвей задиристо выкрикнул:

      – Да душегуб-то тут не слон!

      Зловещая, тяжелая тишина повисла в шатре. Все взгляды были устремлены теперь на Матвея, но страшнее всех смотрели налитые кровью глаза клоунов.

      – Ну-кась, повтори?

      – Да-с, да-с! Слон что? Животина бессловесная, а вот вы с директором – как есть душегубы! Ну-ка, что там с Егоркой-то приключилось, расскажете?

      Все трое братьев угрожающе поднялись на ноги. Но в тот же момент Клара соскочила со стола, бросилась Павлу на шею и прильнула губами к его губам.

      Все закружилось перед глазами; словно издалека слышались смех и улюлюканье циркачей, но это казалось совершенно не важным – сейчас имели значение лишь хмельной вкус ее губ, жар ее тела, упругая мягкость груди… Дальше было как в тумане. Он слабо помнил, как она тащила его за руку из шатра, потом они оказались в ее фургончике, лихорадочно срывая друг с друга одежду, а к окошку приплюснулись ухмыляющиеся рожи. Павел глупо улыбался. Клара, хихикая, показала в окошко кукиш и задернула занавеску.

      Они повалились на койку, Павел оказался сверху. Ощущая дурманящий запах и жар разгоряченного молодого тела, он как безумный