Темнотвари. Сьон

содружеств духа сгорело на горе Хельгафетль, когда старинную библиотеку тамошнего монастыря предали огню вместе с немногочисленными святынями и статуями, которые ещё не успели изничтожить… Ах, я там был… Я был мал по сравнению гигантскими кострами, пылавшими как три жерла огнедышащих гор, ибо при таком дьявольском деянии жар силён… И кто же был царём всесожжения у первого костра, мастером сжигания у второго и поджигателем у третьего? Не кто иной, как тот, кто должен был более всего печься о духовном воспитании агнцев божиих в той местности – преподобный Сигюрд Пьетюрссон, молодой человек, недавно вступивший там в должность пастора… Светел и пригож ликом, худощав, проворен в движениях, ласков с женой и чадом, что она носила под сердцем… Они прожили в том месте всего четыре месяца, как он впал в бешенство… Это было за семнадцать дней до того, как он устроил сожжение… В тот день преподобный Сигюрд проснулся раньше всех – и уже был неистов… Он вбежал в одной ночной сорочке в книгохранилище, заперся там и принялся швырять книги как попало на пол… Когда домочадцы обнаружили его, они увидели через окно, как он сорвал с себя сорочку, упал на спину и стал кататься по книгам, как приблудная собака, укушенная блохой, по двору… Он с воем хватал какие попало тома, прикладывал к своей нагой плоти и тёрся об них вверх и вниз, греховным образом… Но когда он взялся вырывать из книг страницы и плотно набивать их в отверстия в своём теле, люди решили, что он хочет задохнуться, и выломали двери… Пастора поймали и привязали к его кровати… Причиной его помешательства сочли статуэтку величиной с большой палец руки, вырезанную из китовой кости, представлявшую святую Варвару с башенкой; супруга пастора нашла её в старых вещах монахов и думала пугать ей в будущем своего ребёнка, чтоб он скорее засыпал… Эту вещицу, очевидно, вырезанную новообращённым в Гренландии, молодая пасторша держала у изголовья кровати в комнате супругов и случайно засунула мужу под подушку… Так что в ту ночь, когда преподобный Сигюрд помешался, он спал на ней… А когда его освободили от пут на кровати, эти семнадцать дней спустя, разум пастора стал яснее и острее, чем когда-либо раньше… Он велел своим подручным выгрести всё из книгохранилища, вынести эту ересь на поле и соорудить из книг три костра, а потом сам зажёг… В тот день провидение направило меня к Хельгафетль… Мне было суждено стать очевидцем трагедии… Я направлялся на хутор Стадарстад, чтоб нанести краску на алтарную доску, которую сам вырезал прошлой зимой… Когда я увидел облако дыма над Хельгафетль – казалось, в самой горе пылал огонь, – я дал волю своему любопытству и свернул к пасторской усадьбе… Был бы я птицей крылатой, я бы, может, удовольствовался тем, что поднялся бы над горой и посмотрел, что скрывается за дымом… Нет, я прошёл это расстояние пешком, и когда добрался до места, огонь уже разгорелся во всю мощь, и я пал на колени перед ним и заплакал… В тот день люди сочли, что Йоунас «учёный» достиг новых пределов своей