Подкова для летучей мыши. Марина Серова

рассказала, как было дело. Почитай, там, в деле есть протокол ее допроса.

      – Да я и так знаю.

      – Уже говорила с ней?

      – Разумеется.

      – Ну да, ты ведь у нас… оперативница.

      – На том стоим. Слушай, Андрюш… а ты не сольешь мне координаты его…

      – Кого?

      – Ну, вот покупателя этого… или оценщика хотя бы.

      – Шутишь? Это закрытая информация.

      Увы! Мне и самой было известно не хуже Андрея, что если официальными данными бывшие коллеги, хотя и не очень охотно, но все-таки готовы делиться, то данные, которые приходят через информаторов, – тайна за семью печатями. Барабан – фигура стратегическая, сотрудничество с ним всегда ориентировано на долговременную перспективу, поэтому даже малейший полунамек на то, кто бы это мог быть, пресекался на корню. И это правило все мои бывшие коллеги соблюдали неукоснительно.

      Мне очень хотелось знать, кто купил икону, но на аргументы Андрея нечего было возразить.

      Поэтому единственное, что мне оставалось, – это для очистки совести еще раз жалобно попросить. Тогда я уже без всякой натяжки смогу сказать, что действительно сделала все, что могла.

      – Ну Андрю-у-у-ш, – снова просительно протянула я. – Ну хоть оценщика…

      И добрый друг сдался.

      – Ну ладно, – глубоко вздохнув, проговорил он. – Оценщика, так и быть, выдам тебе. Он, в общем-то, ни на ком не завязан. Оценщик, он оценщик и есть. Но смотри! Малейшее слово, малейший намек, откуда пришла информация…

      – Могила!

      – Борзов Степан Николаевич, где проживает, не знаю. Но знаю, что имеет место постоянной работы – антикварный магазин на Пролетарской. Иногда даже действительно появляется там. Так что дерзай.

      – Андрей! Ты настоящий друг.

      – А то.

      – Значит, все-таки сто тысяч…

      – Да. Матвеева говорила, что приблизительно такую сумму Николай должен был своим карточным партнерам. Думаю, он, как человек неопытный, изначально заявил, сколько ему надо. Столько ему, соответственно, и предложили.

      – А в действительности икона может стоить дороже?

      – Если она действительно раритет – может.

      – А если наоборот? Если она не раритет, она может вытянуть на сотню?

      – Вряд ли. Сама подумай, что толку в древесине, вся «старина» которой – только результат действия реактивов?

      – Ну да… То есть если икона действительно настоящая, тогда Николай скорее всего продешевил. А если нет…

      – Тогда он кого-то очень хорошо сделал.

      – А ошибиться этот оценщик мог?

      – Не ошибается тот, кто ничего не делает. Что же касается данного конкретного случая – ничего тебе сказать не могу. Такой информации нет. В общем-то, это уже их внутренние дела, соответственно, и их же проблемы. Если подделка хорошего качества, бывает, что и экспертиза ошибается. Тут главное, чтобы тот, кто купил вещь, был уверен в ее подлинности.

      – Ну да, ну да…

      В целом с делом о краже мне было все понятно, и, переписав себе