Аукцион. Яна Москаленко

часа рвало кровью, она урывками выплевывала себя наружу. Било судорогой. Ломало конечности, сводило лицо, и Лилит кричала – молча разевала рот. Требовала ее прикончить – уже громче. Захлебнулась и умерла. Вот так запросто.

      Три года прошло. Но каждый раз в этот день Лиса открывала глаза и думала:

      моя сестра умерла. сегодня она умерла.

      Лиса проснулась с этой мыслью. Провела ладонью по соседней стороне кровати. Пусто. Они всегда спали раздельно. Лиса любила спать одна, и Лилит ненавидела спать с кем-то. Однако после ее смерти у Лисы опустела кровать, ее бежевая комната с большими окнами, вся квартира. Лиса сделала вдох, и на грудь надавила тоска. Сегодня родители пригласят друзей, весь вечер будут говорить о Лилит. Они превратили смерть старшей дочери в очередной повод для застолья – медлительного, заунывного ужина с шампанским и приукрашенными воспоминаниями. Они расскажут о том, какой Лилит была яркой, талантливой, как звонко она смеялась и как любила веселиться. А еще Лилит устраивала истерики, несколько раз резалась и была зациклена на себе. Плохо говорить о мертвых не принято.

      На похоронах сестры Лиса хотела сказать правду.

      Лилит была сукой. Заносчивой гадкой стервой.

      Но правду никто не хотел слышать, поэтому на похоронах Лиса молчала. Ее раздражало лицемерие родителей. Кажется, только она любила Лилит по-настоящему, со всеми ее шероховатостями и потертостями. Она видела сестру насквозь, различала грани ее изменчивого настроения, замечала путаность и нервозность речи, жестов, восхищалась ее единственной и искренней любовью к музыке. Лиса добровольно служила ей, потому что для нее не существовали ни авторитет родителей, ни идеология Прогресса. Для Лисы существовал один бог – Лилит. Сколько бы гадостей они друг другу ни делали, их связывала привязанность – безусловная, от которой радости часто было столько же, сколько и боли. Да, Лиса не забывала ошибок Лилит, но они не мешали ей тянуться к сестре каждой клеточкой еще не потревоженной души. Люди не выбирают семьи, зато они могут решить, любить их или ненавидеть. Иногда эти чувства смешивались, вытесняли одно другое и все же никогда не исчезали полностью. В конце концов любовь побеждала.

      Идея сбежать в Кварталы пришла сама собой. Лиса не была там, за Стеной. Она знала, что папа ездит за Стену играть в покер или на бои. Когда он возвращался, его пиджак пах потом и табаком, от которого щипало в носу. За столом о Кварталах говорили насмешливо и снисходительно, словно это место не заслуживало даже упоминания в их доме. Тем не менее папа, его друзья – все они туда возвращались. Лиса просила взять ее с собой, просто посмотреть, но…

      кварталы – не место для молодой девушки.

      Лиса была совершеннолетней, и пропуск ей одобрили быстро. Конечно, она собиралась пройти через западный пост, потому что на северном ее непременно узнают. Весь день Лиса в голове обкатывала план: пока перепрятывала мамины коньячные заначки, чтобы папа не нашел их во время ежеутреннего обыска маминых тайников и они не успели поругаться хотя бы до послеобеденного