Камчатская рапсодия. Владислав Вишневский

смотрел тем же задумчивым взглядом.

      – Нет! Только дезинфекцию… Мужчины отдельно, женщины отдельно. И бороды с волосами под «ноль».

      С последним Заходько был согласен, а с предыдущим решил чуточку схитрить, привычно сэкономить ресурсы.

      – А нехай оны усе уместе обрабатываются, товарищ майор. Воны ж как на одно лицо! И химреагентов меньше истратим. Може и нам колы сгодятся. А потом… их же одевать, наверное, надо. Не голыми же в строй. А во что их потом одевать, товарищ майор, как вы прикажете? Я не знаю.

      Комбат выплюнул изжёванную спичку, сунул в рот другую.

      – Это вопрос. Хотя… Выдашь пока солдатские плащ-накидки, из стратегического резерва. Только предупреди всех – строго с возвратом!

      Лично мне за каждый комплект потом ответишь. Понятно?

      Заходько кинул руку к фуражке.

      – Так точно, товарищ майор! Есть лично вам… Разрешите исполнять?

      Майор разрешил:

      – Выполняйте.

      – Есть выполнять! – прапорщик лихо козырнул, и, под завязку (выше фуражки) оснащённый программой дальнейших действий, на полусогнутых ногах, рванул обратно. К народу, к добровольцам, к толпе.

      – Значит, так, люды, – как с трибуны, подбежав, громко поведал он. – Кого отберём – со мной пройдут на кастинг, – на химобработку, значит. Сразу предупреждаю, рентгена не будет… Бо нэ мае плёнки. Вернее, грошей.

      Поэтому, больных прошу добровольно покинуть строй. Самостоятельно и добровольно. Потом хуже будет. Всем понятно?

      Народ обрадовано выдохнул:

      – Ур-ра! А робу выдадите?

      – А сапоги с фуражкой?

      – А что у нас сегодня на обед? У вас, в смысле… У нас, то есть… Каша или макароны по-флотски?

      – А можно и борщ. Я не откажусь.

      – А баня будет?..

      Последний вопрос сильно почему-то расстроил прапорщика.

      – Господи, кто о чём, – опустив плечи, огорчённо воскликнул он, – а голый про… про… баню! Вы, черти, сначала отмойтесь, чтоб увидеть, кто есть кто, потом и всё остальное. – И в сердцах гневно машет рукой в сторону гармошки. – Да уймите вы ту гадску пиликалку, аж в зубах жужжит…

      Бетховен мне тут ещё этот выискался! Остановите его! Тпр-ру, Мендельсон, понимаешь, гнилой! Разыгрался поперед батьки…

3

      Пару-тройку дней спустя…

      Быт нового формирования можно не описывать.

      Кто служил, или «партизанил», тот знает. Кто не служил и не собирается – не будем впечатлять. Отметим коротко. Не под открытым небом людей поселили. Не под луной и солнцем, дождём и ветром… Нет, конечно.

      Срочники установили музыкантам большую надёжную полевую палатку, почти клуб (здесь же, на территории части, в почти свободном углу периметра, у складов. Как раз всегда на виду у часового), веток с листьями на пол настелили, расставили видавшие виды, списанные солдатские кровати с гамаком растянутыми пружинами, выдали б/у матрацы, б/у одеяла, б/у подушки, по одной б/у простыни, по два б/у полотенца… Всё б/у, но всё в пределах нормы. Что ещё солдату, спросите, надо? Конечно, ответим, – надо!

      Котловое довольствие