Генерал Деникин. Владимир Черкасов-Георгиевский

Но я не монархистка, – она улыбнулась, – хотя мы дружим, например, и с генералом Лебедем, я встречалась с ним в Париже, – упомянула Деникина здравствовавшего тогда крупного российского политического деятеля, выдававшего себя за рьяного патриота.

      Марина Антоновна с шашкой своего отца

      – Вы республиканка? – подхватил я.

      – Во Франции я за республику, но для спасения современной России нужны кулаки. Чтобы взять вашу ситуацию в руки, бороться против капитала, мафии, требуется более сильный лидер, чем престарелый президент, – она имела в виду находившегося тогда у власти Ельцина, а, очевидно, предпочитала на его посту Лебедя.

      Подивился я последнему заявлению от самой почти восьмидесятилетней дамы. Неприятно отдало то, что сказала эта французская графиня, жена монархиста о соотношении прекрасной Франции (которая в ее революцию повально гильотинировала свою элиту) и «не особенно умной» России. Меня вдруг снова будто осыпала слюда былого разговора с парижской дочкой поручика.

      На прощание я затронул типично русский вопрос о смерти.

      – Я ее не боюсь, – уверенно сказала Марина Антоновна. – Правда, я верю в Бога не так, как православные или католики. У меня своя вера. Я верю, что душа умершего входит в другое живое человеческое тело…

      Она стала объяснять, что почерпнула эту уверенность из Евангелия от Матфея, своеобразно истолковав слова Христа, сказанные Иисусом ученикам после Преображения о приходе Илии в образе Иоанна Крестителя. По этому поводу Марина Антоновна обращалась и к французскому католическому священнику, который замолчал и потом якобы подтверждающе обронил:

      – Кто имеет уши, да слышит…

      Все это было мутно-оккультно, и, прощаясь с Мариной Антоновной, я ее, как бы предохраняя, по-православному трижды поцеловал.

* * *

      На следующий день я был в Брюсселе, но не смог разыскать там внука генерала Корнилова по телефону, данному Деникиной, близко дружащей с ним. Не было господина Лавра и в его парижской квартире, куда при нашей встрече звонила Марина Антоновна. Он в последнее время тяжело заболел, накануне моего приезда перенес сложную операцию и, наверное, уехал лечиться подальше. Вскоре после этого внук генерала Корнилова Лавр Шапрон дю Ларре скончается. Как жаль: в его брюссельской квартире был целый музей Белой Гвардии, в нем – и мундиры разных полков, чего истинный наследник своего деда был воодушевленным хранителем.

      Оставалось мне, вернувшись из Бельгии в Париж, рассматривать городские достопримечательности, непременно минуя тусклый Музей эротики, благодаря предостережению хорошо знающей этот предмет парижско-русской дамы. Но меня, ставшего в Москве после императорских похорон прихожанином Русской Православной Церкви Заграницей, прежде развлечений потянуло пойти в ее парижский приход.

      В Москве у нас в единственном приходе не было церковного храма, какие теперь многочисленны и роскошно просторны у Московской патриархии. Молились мы плечом