Генерал Деникин. Владимир Черкасов-Георгиевский

молодежь так деятельно не участвовала в политическом быте страны, как в России. Русские студенты упивались вхождением в революционные организации, «ходили в народ», бастовали, творили разнообразнейшие сходки и «резолюции».

      Например, в Петербургском Технологическом институте 80 процентов из них состояло в партийных организациях, причем «левых» из этого числа был 71 процент, а «правых» – лишь пять процентов. Эта подавляющая левая молодежь в основном питалась подпольной литературой, она отрывалась от национальной почвы, отчуждалась от военных, возмущенно, злобно смотря на «отсталых» юнкеров. Поэтому-то из русской «молодой гвардии» лишь эти юноши в мешковатых гимнастерках пойдут умирать в Питере и в Москве в боях против захватывающих власть большевиков.

      Воинские училища предохраняли своих питомцев от духовной немочи и незрелого политиканства. Но делали это методом исключения «проклятых» вопросов, не давали расширяться кругозору воспитанников. В юнкерских училищах, куда притекали те же студенты, молодежь еще осознавала важность политического самообразования, коль не было учебного, и пыталась сама вникать в колокольные проблемы окружающей жизни. В военных же училищах бывшие господа кадеты больше наливались безотчетным презрением к их «передовым» сверстникам из студенчества, платя им взаимной монетой.

      Что такое отсталость? От чего? Если от духовности, то это бессмысленно. Духовность «обязана» быть консервативной. Но правда, что отставали юнкера от знания социальных проблем. Ведь все «передовое», «прогрессивное» связано только с ними или с научными, техническими достижениями. Будущих офицеров в этом плане идеалистично «отсекали». И потому в революционном хаосе многие из них заплутаются. Вставшие же к красным будут у большевиков париями. А те, кто консервативно, духовно останутся верными себе, выберут лучшее из. того, что умели: в Белой гвардии героически погибать.

      Об этой закалке становой офицерской косточки вспоминал бывший юнкер А. И. Деникин:

      «В нашем училище… вся окружающая атмосфера, пропитанная бессловесным напоминанием о долге, строго Установленный распорядок жизни, постоянный труд, дисциплина, традиции юнкерские – не только ведь школьнические, но и разумно-воспитательные – все это в известной степени искупало недочеты школы и создавало военный уклад и военную психологию, сохраняя живучесть и стойкость не только в мире, но и на войне, в дни великих потрясений, великих искушений».

      Уклад военной школы был способен «сделать человека», перемалывая и своих самых разнородных, случайных абитуриентов. Вот история промелькнувшего в судьбе Деникина Н. Лепешинского – брата известного большевистского деятеля П. Лепешинского, ставшего видным советским бонзой.

      Этого Н. Лепешинского за революционную деятельность исключили из университета с «волчьим билетом». Он сжег его и, сделав вид, что получал домашнее образование, сдал экстерном за среднее учебное заведение. С выправленным таким