Нескучный киносад (сборник). Эдуард Тополь

охраны. – Это… Это приезжие…

      Спрятав сигарету в кулак, Гюльнара первой вскочила со своего чемодана:

      – Ой! Вы Александр Никитович? Министр?

      – Ну, допустим, – сказал министр. – И что?

      – Ой! – подскочила и Катя. – Я уже год не могу к вам попасть! Пожалуйста!..

      – А в чем дело? – продолжал хмуриться министр.

      Катя поспешно достала из сумки сложенный вчетверо лист.

      – Вот заявление! Без вашей визы у нас не берут документы в летное училище! А у меня отец Виктор Осин, вы с ним в Афгане летали, помните?

      – Ну, летал… – нехотя подтвердил министр. – И что? Если все, с кем я летал, будут мне своих детей подбрасывать… – Но все-таки взял Катино заявление. – На какое отделение ты хочешь?

      – На лётное.

      – На лётное?! – удивился министр.

      – Александр Никитович, я в авиаклубе с двенадцати лет, я все самолеты знаю, – затараторила Катя.

      – А у меня сто сорок прыжков с парашютом, – сказала Марина.

      – А у меня черный пояс по дзюдо, – сообщила Гюльнара.

      – И вы на лётное? – спросил у них министр.

      Гюльнара и Марина протянули ему свои заявления.

      Министр в замешательстве посмотрел на начальника охраны.

      – Вообще-то, – вдруг сказал тот, – я в Саранском ДОСААФе Марину Попович прыжкам с парашютом учил…

      В этот момент с Ленинградского проспекта снова донеслись усиленные мегафоном призывы демонстрантов к свободе и свержению власти КГБ, и министр поспешно взял заявления, написал на каждом «Допустить к экзаменам» и быстро скрылся за дубовой дверью.

      Восторженно прыгая, Катя и Марина бросились обнимать начальника охраны. А Гюльнара разжала кулак с погасшей сигаретой, увидела на ладони ожог и выругалась по-узбекски.

      Тут я обязан подтвердить, что отец у Гюльнары был действительно пастух, и никто в ее роду никакого отношения к авиации не имел. Всё ее детство родители кочевали по высокогорным пастбищам Памира в поисках травы для своих овец, трех вьючных верблюдов и пяти ослов. Летом верблюды и ослы, нагруженные свернутой кибиткой, ящиками и тюками, шли все время вверх, к леднику Медвежий, который талой водой орошал высокогорные пастбища. Вслед за этим караваном несколько женщин, подростков и собак гнали овец. А на горбу переднего верблюда, которого вел отец, поверх тюков с коврами и другим скарбом была укреплена войлочная люлька с высокими бортами, укрытыми цветастыми узбекскими платками. В этой люльке, на дне, на подушках из верблюжьей шерсти, в такт шагам верблюда раскачивалась семимесячная Гюльнара. Плакала ли она или хныкала, никто ее не слышал и не обращал на нее никакого внимания. Но вот издали доносится гул самолета. Он все приближается. Гюльнара замолкает и смотрит вверх. Над ней проносится МиГ, оставляя в небе широкий белый след. Девочка смеется, сует в рот палец, сосет его и засыпает. И во сне, раскинув руки, летит-планирует над Ферганской долиной. А самолет, делая «свечку», уходит все выше и выше над снежными верхушками гор…

      И это,