Враг един. Книга третья. Слепое дитя. Свенья Ларк

глоток кофе и поправила нацепленный на шею серебряный замочек на толстой цепочке. – Вообще-то я пока что не вижу в этом никакой особенной проблемы.

* * *

      – Босс, а ты… ну, ты уверен, что они там у меня пойдут за такую цену? – в голосе Мэйсона мелькнула растерянность.

      На металлическом журнальном столике между двумя промятыми диванчиками в полосатых чехлах неопрятной горой валялись блестящие упаковки с чипсами, орешками и ещё какой-то ерундой и громоздились пустые бутылки. Правда, пиво сейчас сосал, кажется, один только Бугор – Кейр и Мэйсон дисциплинированно довольствовались колой.

      «И то верно, – лениво подумалось Аспиду. – В такую-то рань…»

      – Я уверен, что за настоящие волновики ребятки из твоей элитной Академии готовы будут отстегнуть нам даже и больше, – откликнулся Кейр. – Иначе меня это сильно напряжёт, а ты ведь не хочешь меня сильно напрягать, ведь верно, младенчик?

      Аспид довольно быстро привык к тому, что для него больше не существовало никаких иностранных языков. Год с лишним назад, сделавшись тули-па, он сперва долго не мог отделаться от ощущения, что в мире все разом заговорили по-русски. Какой-нибудь смертный, откуда бы он ни был, всегда различал твою речь как родную, если только ты сам этого хотел (но это если говорить с ним лично или по телефону, а вот в записи это со смертными почему-то уже не работало, вернее, для этого необходимо было очень уж по-особенному сосредоточиться). И любые фразы на незнакомом языке тоже каким-то образом сразу же делались ясными… но стоило хоть разок попробовать разобрать в них отдельные слова, ориентируясь только на звуки, – и из этого моментально получалась полнейшая фигня.

      Когда Аспид только познакомился с Кейром, они ещё иногда развлекались так, сосредоточенно выпячивая губы и по очереди повторяя друг за другом что-нибудь вслух – и каждый раз ржали до упаду, до того забавно оно вечно выходило. И в конце концов обоим пришлось просто смириться с тем фактом, что силы тули-па давали исключительно возможность понимать и быть понятым – а вовсе не язык. А уж как именно работала вся эта «воля намерения», разобраться было и вовсе решительно невозможно. Она, эта воля, отчего-то не обеспечивала им даже умения читать (а ведь как здорово было бы, научись Аспид разбирать вдобавок ко всему прочему ещё и какие-нибудь иероглифы…)

      «Чёртова грёбаная мозгобойня», – сердито заключил в итоге, помнится, Кейр, и парни, не сговариваясь, бросили свои эксперименты.

      Аспид на кончике пальца протянул сидящей на своём плече Таютке тонкую полоску вяленой говядины из валяющегося к нему ближе всего пакетика и с привычным любопытством вновь прислушался к разговору. Донья Милис как-то объясняла ему, что если долго общаться на каком-то языке с помощью воли тули-па, то рано или поздно неизбежно выучишь этот язык и как обычный смертный. Вот и он в последнее время стал с удивлением осознавать, что при желании вполне может расслышать все особенности чужой речи, и это ничуть не мешает ему её понимать.

      Кривой, например, когда нервничал, время от времени