Тик-так. Александр Руж

на душе у сеньора Руэды неспокойно.

      Над морем властвовала ночь, рассвет еще не тронул небо розовой кистью, но никто из экипажа не спал. Матросы собирались группками и перешептывались. Гибель Санкара и арест Мак-Лесли поразили всех. Реабилитированный Нконо примкнул к Хардингу и Джимбе и что-то им доказывал, позабыв, что эти двое полчаса назад обвиняли его в убийстве и пытались задержать. Лишь рыжий скандинав, стоявший у штурвала, казался воплощением бесстрастности. Являлось ли это проявлением его флегматичного нордического нрава или его и правда не волновало творившееся на борту – Бог весть.

      – Пусть поднимут паруса, – распорядился Руэда, обратившись к Рамосу. – Хватит дрейфовать, буря нам уже не грозит.

      Можно было не форсировать события, отголоски урагана еще слышались вдалеке, но Анита истолковала этот приказ так: пусть команда займется делом, нечего попусту языками чесать.

      Воспользовавшись тем, что вездесущий и прилипчивый Рамос отошел к боцману, и они вдвоем стали распределять матросов по мачтам, Анита услала Алекса к Веронике – проверить, не померла ли та со страху, – а сама подступила к капитану.

      – Сеньор Руэда, если не секрет, о чем вы говорили с Мак-Лесли?

      Капитан выдохнул облако табачного дыма.

      – Я спросил напрямую, не он ли убил Санкара. Он взъерепенился, стал мычать… Я понял, что Лесли отрицает свою вину. Мол, они с Санкаром были не разлей вода, он бы и пальцем его не тронул.

      – А как же деревяшки, которые он украл?

      – Лесли настаивает на том, что это произошло уже после убийства. Будто бы Санкар сам завещал ему свое добро. Попросил, если что-нибудь случится, забрать весь запас райского дерева, продать и часть вырученных денег переслать в Индию. Там у Санкара какая-то родня.

      – То есть он предчувствовал, что с ним что-то произойдет?

      – Откуда мне знать, сеньора? – хмыкнул Руэда. – Мне сказал об этом Мак… И то – не сказал, а промычал, поэтому нет уверенности, что я все понял правильно. Вот он очнется, тогда и расспросим.

      – Вы склонны ему доверять?

      Капитан ответил не сразу, помешал табак в трубке стальной проволочкой и зачадил еще сильнее – как английский локомобиль.

      – Нашему знакомству с ним – без малого десять лет. И у меня не возникало повода упрекнуть его во лжи или в предательстве. Ваши предположения убедительны, но будь я проклят, если могу вообразить себе Мака, втыкающего нож в хребет Санкару…

      Анита дала бы руку на отсечение, что в этой речи нет ни грамма фальши. Руэда искренне сочувствовал запертому в трюме великану, переживал за него.

      Она призадумалась. Во всем происходящем была какая-то тайна. Посвящен ли в нее капитан? По крайней мере, он знает больше, чем говорит.

      Они замолчали и – каждый со своими думами – смотрели, как расправляются паруса шхуны и как ветер наполняет их, выгибая прочные льняные холстины. Даже не прибегая к лагу, можно было сказать, что судно набирает ход.

      – Простите, сеньора, – пробурчал Руэда. –