Российский колокол № 3 (45) 2024. Литературно-художественный журнал

Ребята, которые обрабатывают клиентов, как маму.

      – Ясно. Но ведь должна же быть голова?

      – Главное железо у них в посёлке под Саратовом. Не знаю почему. Там дата-центр с серверами, все дела.

      – Скинешь адрес?

      – Пап, ты что задумал?

      – Хочу поглядеть. Может, какие провода перерезать, и всё!

      От смеха на глаза выступили слёзы.

      – Какие провода, пап? Там оптоволокно и охрана на каждом шагу.

      – Ну, всякое бывает. Нам на органической химии рассказывали: чуть ли не на кухне умельцы бомбы делали.

      – Так то умельцы.

      – А я?

      – Береги себя.

      – И ты.

      Они дошли до остановки, обнялись и разъехались.

* * *

      «Вас ожидает 3 сообщения».

      Евген смотрел на экран. Владимир Иванович беспощадно требовал внимания.

      – Не хочу. Не буду.

      Телефон ожил:

      – Вас приветствует программа «ВДАЛь», виртуальный диахронический аналоговый лингвист. Добрый день, Евгений! Чем могу помочь?

      – Пошёл на хер.

      – Разочарование – чувство активного психоэмоционального запаса. Ваше состояние нестабильно, рекомендую обратиться к оператору.

      – Засунь его себе в задницу.

      – Инвективный устойчивый оборот, разновидность апплицируемого фразеологизма с целостным мотивированным значением.

      – Ни хрена не понял. Давай, до свидания!

      Евген вышел из программы.

      – Снести его к чертям, и всё!

      Но приложение оказалось неудаляемым.

      – Где тут у вас поддержка? Блин, сейчас бы Олег всё нашёл!

      Бро, брат, братишка, Лег – воспоминания хлынули в голову, будто кто-то открыл кран. Щёлкнуло!

      «Это я, Лег!»

      Вот кто ему писал!

      В горле пересохло. Евген сглотнул и открыл переписку, разблокировал, набрал, не попадая в клавиши: «Ты живой, бро? Я вспомнил!»

      Крутились песочные часы: что-то загружалось.

      Два файла.

      Фото.

      На первом – мужчина. Залысины, седеющий ёршик волос, щербатая улыбка без одного зуба. Глаза.

      «Какой ужас! – Евген отшатнулся. – Отвратительно выглядит! Но глаза…» Такие же серые в крапинку он видел в зеркале каждое утро.

      Второе фото пришлось приблизить: могила, крест, фото. Его имя. Дату не рассмотреть.

      «Фотошоп!»

      – Я не верю! – Крик вернул остатки реальности.

      Но Оля Пялкина умерла.

      И Лега он вспомнил.

* * *

      Раздражение – привычный фон утра.

      – Опять всю ночь просидел?

      Ирина прошаркала на кухню, едва не задев клетчатое плечо.

      – Выброшу игрушки твои, лучше бы работать пошёл! Вставай давай, Олег! Утро! – Она неласково толкнула сына в бок, а он медленно, неестественно медленно начал сползать.

      Только сейчас до неё дошло: плечо было холодным.

      Женщина закричала и осела на пол. Сил хватило, чтобы позвонить.

      Муж примчался через полчаса, закрыл сыну глаза, поднял её с пола, вызвал скорую.

      – Инсульт. – Фельдшер с лёту оценил