Мы еще встретимся, полковник Кребс!. Борис Соколов

пришли, – это вызовет обиду. Абхазия – их родина. Вы разрешите? – спросил он у Елены Николаевны, доставая портсигар. Она кивнула головой. – А наша природа, – продолжал он, – вечное лето! Круглый год цветут розы, а земля и море дают человеку все. И день и ночь неумолчно шумит ночной прибой.

      – Кто это так патетически говорит о море?

      В дверях купе стоял Жирухин, за ним незнакомый человек, которого Елена Николаевна мельком видела в вагоне.

      С верхней полки свесилась голова Майсурадзе:

      – Одиссей! Ты говоришь как твой отец Гомер. Он засмеялся.

      – О чем же все таки вам говорил Констанзтиниди? – спросил Жирухин. Он сел и потянул за рукав незнакомца.

      – О, я узнала историю Абхазии! – ответила Елена Николаевна.

      – И это Вам поможет в вашей служебной командировке? – с иронией спросил Майсурадзе. – Кстати, Вы, конечно, шутили, говоря о деловой поездке?

      – Нет, я еду по личному делу, мой… – она на мгновение запнулась, но взяла себя в руки и уже тведо сказала: – Мой муж ранен в Сухуме..

      Все посмотрели на нее. Увидев удивление на их лицах, она повернулась к Константиниди:

      – Да, ранен. Вот видите, что бывает в этом земном раю!

      – Как это могло случится? – спросил стоявший в дверях незнакомый ей человек.

      – Кто он, ваш муж?

      Майсурадзе спрыгнул с полки и сел рядом с ней.

      – Чекист и ранен при выполнении служебного задания. Я… – она хотела что-то сказать, но опустила голову и заплакала.

      – Э, это не годится! – Майсурадзе наклонился к ней.

      – Успокойтесь, ну, успокойтесь, пожалуйста! – заговорили все сразу.

      – Он жив? – допытывался Майсурадзе.

      – Не знаю, – не поднимая головы, прошептала она.

      – Конечно, жив! – уверенно решил Константиниди.

      Желая нарушить тягостное молчание, Майсурадзе вспомнил, что надо бы поесть и предложил пойти в вагон-ресторан. Все ухватились за это предложение. Позвали и Русанову, но она отказалась.

      Попутчики ушли. Она осталась одна, и к ней сразу вернулось тоскливое чувство одиночества и страх перед неизвестным будущим. Она легла, повернулась к стене, задумалась и не услышала, как отворилась дверь. Кто-то сел рядом.

      – Кто это? – вздрогнула она, резко обернулась и удивилась, увидев незнакомца, приходившего с Жирухиным.

      – Я слышал, что Вы едете к раненому мужу, – не торопясь, сказал незнакомец. – Послушайте моего совета! Не говорите о таких вещах незнакомым вам людям. Вы сказали, что он чекист. Положение мужа обязывает вас ко многому, а к осторожности – особенно!

      – Но кто вы? – спросила она, пораженная этим советом.

      – Если это представляет для вас интерес, – инженер Строгов, из Москвы, еду отдыхать в Сухум. Сейчас ваш сосед и попутчик. И будет очень хорошо, если Вы забудете о нашем разговоре. Не хандрите. Все обойдется, все будет хорошо. Простите!

      Он поклонился, вышел из купе и закрыл за собой дверь. Елена Николаевна, ошеломленная, смотрела