Я балдею от его ямочек. Юлия Комольцева

лени и смотрела, смотрела.

      Поскребшись, как мышка, появился дед. Тоже загляделся. Мечтательно вздохнул:

      – Вот принять такой душ, а?

      В их малосемейке царил ужасный напряг с водой. Напор был такой слабенький, что приходилось набирать таз и устраивать обливания. Чаще всего холодные. Закалять, в общем, и волю, и организм. Мытье посуды тоже превращалось в целую баталию: кто кого, человек или скользкие от пены тарелки.

      Правда, позавидуешь деревьям, принимающим качественный природный душ. Пальмы и сосны подставляли дождю огромные зеленые ладони.

      – Ох и размечталась ты, гляжу, Аполлинария Матвеевна! – Раздался голос деда.

      – Дедушка!

      – Что, бабушка?

      – Сто раз тебя просила, не называй ты меня так!

      Дед довольно покрякивая, возразил:

      – Как не называть, если тебя так назвали!

      – Сами назвали, сами подковыривают!

      – А ты не поддавайся, Аполлинария Матвеевна! Стойку держи!

      – Вот был бы ты Фездипёкл Дормидонтович, я бы тогда тебя послушала…

      Дед легонько провел ладонью по золотистому затылку. Не кипятись, означал этот жест. Лина знала, что деду нравится ее подначивать. Но сейчас настроения продолжать словесный пинг-понг не было.

      Они помолчали, глядя на водопад за окном. Ветер проснулся, и опять словно застучали неумелые барабанщики. Лина сказала тихонько:

      – Я недавно «Что? Где? Когда» смотрела, там вопрос такой интересный был. Про японскую пословицу. Угадаешь?

      – Ну-ка, – дед азартно потер затылок, почти лысый от таких вот экзекуций.

      Лина медленно, без выражения произнесла:

      – Когда очень сильно кого-то ждешь…

      Сбилась, помотала головой.

      – Щас, погоди. Щас, скажу.

      Она снова отвернулась к окну. Дед вздыхал рядом. Уже понял. Понял, да не так.

      – Когда очень сильно кого-то ждешь, то за стук копыт его лошади принимаешь…

      На этот раз голос Лины прозвучал уверенно и нежно. Дедушка положил ладонь на ее плечо, тихо сжал.

      – Линочка, деточка…

      Ее взгляд обрезал сочувствие на корню. Не надо этого! Не о том речь вообще!

      – Дед, продолжи! Можешь?

      Он надул щеки так, что морщины почти разгладились. И опять лысину потер. Будто правда задумался, заинтересовался. Она небрежно махнула рукой.

      – Ну не пыжься! Слушай.

      И, уплывая взглядом в далекое-далеко, Лина произнесла, как пропела:

      – Когда очень сильно кого-то ждешь, то за стук копыт его лошади принимаешь… стук собственного сердца.

      Дед не стерпел:

      – Линочка!

      – Красиво, правда? Ты думаешь, я про маму? Нет, дедушка, нет! Я просто влюбилась. Влюбилась!

      Она соскочила с подоконника, закружилась в неистовом дикарском танце. Влюбилась, влюбилась, влюбилась! Как ей нравилось повторять это слово!

      Но танцевать в их комнате было опасно. И для мебели, и для здоровья. Локтем Лина задела ширму, отгораживающую ее уголок, ойкнув, отскочила и сбила стул. Дед только крякал да почесывал лысину. Бедная девочка, думалось ему. Одинокая, бедная, влюбленная девочка.

      Девушка – так бы возразила ему Лина. Четырнадцатый год пошел.

      И не бедная вовсе! Море, горы, любимый теннис, – целый мир у ее ног.

      И одиночество не грозит, – дед же рядом!

      Друзей нет, это, конечно, минус. Но что делать, если она так и не вписалась в школьную тусу, не имеет желания обсуждать вампирские саги или аниме, и возможности висеть в инете, переписываться и пересмайливаться. Чего уж там, путевого телефона у нее нет. Вот и получается, нищеброд. Так Лину и в глаза не раз называли. Она такая не одна, в курортном городке бедноты хватает. Но в основном это старички, у которых нет сил пахать ни в офисах, ни на огородах, или совсем уж опустившиеся семьи алкашей и наркош. Деклассированные личности, как их в русской литературе обозначали. Ровесники же Лины пытаются сами заработать на планшетник или айфон, если родители не в состоянии обеспечить.

      А у нее просто другие приоритеты.

      Эту формулировку Лина и сейчас повторяла про себя. Делая имитацию пультом от телевизора. Места в комнате явно не хватало, чтобы взять в руки ракетку и как следует отработать замах. Имитировать удары надо как можно чаще, так все теннисные авторитеты говорят. А теннис для Лины как раз и был главным приоритетом.

      Раньше, в доюжной эре – так Лина называла свою жизнь с матерью, – тренировки особо не волновали. На турнирах, да, азарт просыпался. А занятия в зале казались скучными, зато команда подобралась дружная, веселая, и самые лучшие подруги Лины занимались в той же группе. Так что тогда теннис для нее был не спортом, а местом, где можно расслабиться и пообщаться. Забыться.

      В этом городе, куда лет пять назад перебрался на пенсию дед, все встало с ног на голову. Ее привезли, как ненужного