Убрать нельзя оставить. Виктория Падалица

м на место.

      Уверенно сообщает мне водитель, видя, как я весь извелся – колесить по ночному городу впустую. Авто между тем набирает скорость.

      – Цели не уйти. Ребята взяли её в окружение.

      – Замечательно.

      Получив надежду, что в этот раз всё точно пройдёт как надо, ведь именно в этот раз не потрудился устроить ей серьёзную засаду, я в предвкушении отворачиваюсь к окну.

      Не тая своих намерений в отношении неё, хитро ухмыляюсь.

      Затем перевожу внимание на наручные часы, весь в нетерпении поймать её. В ожидании сцапать её.

      Зачем? Хочу её… Забрать себе.

      Укротить её хочу. И поквитаться.

      За то, что выставила меня дураком. За то, что провела меня. И за то, что украла то, что представляет крайнюю важность для меня. Мой покой.

      – Вижу цель. Босс, готовьтесь.

      Не прошло и двух минут, как водитель притормаживает у какой-то облезлой остановки, на которой стоит она. Она…

      Моя прелестная проныра.

      Ждёт себе автобус. И совсем не подозревает о том, что на неё смотрят, прямо сейчас.

      И на сей раз я не позволю ей уйти. Ни за что.

      Немного помедлив и собираясь с мыслями, я опускаю заднее стекло и выглядываю наружу.

      При виде той самой женщины, из-за которой я потерял душевный покой, моё сердце в момент заколотилось. Так быстро забилось сердце, будто только что выиграл джек-пот. Но ведь сцапать её, лишив возможности противостоять моим чувствам – это даже лучше джек-пота.

      – Садись, подвезу. – говорю ей тихо, вкрадчиво, с оттенком приказа.

      А сам стараюсь не показывать, как меня всего трясет от нетерпения. Никак не поверю в своё счастье!

      – Не сажусь в машину к незнакомцам. – бросает она с пренебрежением и, не глядя на меня, сразу отворачивается.

      Вот те на…

      Не узнаёт меня, что ли? Память так коротка? Или только делает вид, что не узнаёт?

      Так или иначе, но она не распознала, кто именно с ней говорит. Пока что в относительном отдалении говорит. Но совсем скоро я буду так близко, что ей и не снилось.

      – Моё имя Пётр. Который у тебя первый. – не моргая гляжу ей в лицо и жду очевидную реакцию.

      Едва услышав это имя, она медленно поворачивается. Смотрит на меня в упор. Недолго, секунды две.

      Затем она бросает оценочный взгляд на авто. И тут на неё, совсем не ожидавшую, накатывает необратимое озарение.

      – Тридвараз…! Только не ты!… – покачнувшись, машинально изрыгает она хрипящим мужским басом. Карие глазки, и без того большие, становятся поистине огромными и абсолютно чёрными из-за расширенных от испуга зрачков. – Кто ты такой вообще?!

      – Ты знаешь, кто я такой. Хорошо знаешь. Так что не придуривайся. Я очень давно тебя жду. – едко хмыкнув, говорю ей это безо всякой эмоции на лице. А сам едва не запинаюсь от волнения и смущения. Не ожидал, что такой милый ротик, как у неё, способен на такие немилые уху звуки.

      Не дожидаясь, пока она замыслит очередной побег, который до сих пор ей удавался с завидным успехом, я поспешно отдаю команду своим людям. Те хватают её, родную, за обе рученьки и затаскивают в салон авто.

      Она же нескончаемо упирается, брыкается, не хочет ко мне садиться.

      Но уже поздно. Слишком поздно. Она теперь моя. Она попалась.

      Понимает же, что ей на сей раз никуда не убежать, но всё равно упорно и бескомпромиссно не желает идти со мной на контакт.

      Пантера. Хищная. Суперженщина. Такая аппетитная, желанная. И сверху, и снизу, и всё в ней идеально, куда ни глянь.

      Лицом куколка. Но характером такая скверная, что врагу не пожелаешь. И ещё на язык остра.

      Моя семья, в особенности отец, сказали бы насчёт неё так :"Пожелать такую, как она – всё равно что проклятие наслать."

      Но я не боюсь проклятий. Я не суеверный. И далеко не из пугливых.

      Деваха она конечно борзая. Не по статусу. Но нужна мне позарез. А ещё она завидно везучая и особенная – такого меня зацепить на любовный крючок не каждой суждено…

      Хамка по своей природе, но какие же у неё бесподобные глаза… Карие вроде бы, но оттенок каждый раз меняется, когда она злится, боится или проявляет иные эмоции.

      Пусть и не знает пока, но она – мечта моя. Навсегда. Такой, как она, ни у кого, кроме меня, нет. И не будет.

      Ко мне рядышком её посадили. Красивую такую. Дерзкую. Но такую несносную…

      Она недолго смотрит на меня вопрошающе, с колким укором и как-то чересчур злобно. Затем демонстративно отсаживается как можно дальше, в не припрятанном испуге и не спуская глаз с меня, интенсивно дергает за ручку.

      Но так же быстро понимает, что для неё это конец. Ведь дверь заблокирована, на улице стерегут, чтобы не выбежала. И тогда она оставляет это бесполезное занятие, с шумом выдыхая и резко откидываясь назад.

      – Выходи. – сдержанно приказываю водителю, взрываясь от нестерпимого