Ничто не стоит так дорого. Екатерина Островская

надежда на то, что местные что-то видели. А что они могут увидеть? Незнакомого человека? Или автомобиль, марку которого и уж тем более регистрационный номер они не запомнили. Момент убийства, определенно, никто видеть не мог. А теперь Курочкин смотрит на меня так, словно ждет, что сейчас я приведу убийцу, а эта Марина Сергеевна так и вовсе считает, что это я замочил ее лучшую подругу.

      – Ларису Курочкину проверяли на наличие у нее второго телефона?

      – Разумеется. Пока ответа нет, но, скорее всего, и не будет. О втором ее телефоне муж ничего не знает. Видел как-то у нее на столе телефон, поинтересовался, чей это. Лариса ответила, что это ее старый и в нем даже сим-карты нет. Но на всякий случай я решил перепроверить.

      – Я тоже. Пока поднимался сюда на лифте, связался с практикантом, который сейчас в моем убойном трудится.

      – Что практикант сможет узнать? С ним вообще никто из технического отдела общаться не будет.

      – А у него свои каналы получения информации. Он же не будет обращаться к мобильному оператору на предмет того, сколько номеров числится за Ларисой Курочкиной. Он пробьет все номера, с которых постоянно осуществляется мобильная связь из какой-то точки. А именно из этой квартиры. Понятно, что погрешность плюс-минус пятьдесят метров и дом в двадцать два этажа. Это не одна сотня номеров получится, но потом проверит исходящие из офиса завода «Пром-электрон», и наверняка найдутся совпадения, потому что у Курочкиной точно был второй аппарат с зарегистрированным на постороннего человека номером. Муж видел второй телефон. А зачем Ларисе Курочкиной его держать под рукой, если она им не пользовалась?

      – Но ведь это не совсем законно – использовать специальные программы, – напомнил полковник юстиции.

      – Почему техническому отделу можно, а нам нельзя? Ведь мы тоже служим закону. Причем эта информация не приносит нам финансовых доходов, не портит никому карьеру и никого не убивает, а лишь способствует установлению справедливости и выявлению тех, кто действительно совершает преступления и кого иным путем выявить никак нельзя.

      – Конечно, это так, – вздохнул полковник юстиции, – но…

      Он не договорил, потому что дверь приоткрылась и на площадку выглянула Марина Сергеевна.

      – Он уснул наконец-то, – выдохнула она и посмотрела на Гончарова, считая его старшим. – Если честно, я едва на ногах стою. Тоже глотаю таблетки успокоительные, но легче не становится. Волнительно как-то…

      – Тревожно, – поправил Игорь, – нет такого слова «волнительный». Глагол «волновать» образует лишь действительное причастие настоящего времени «волнующий». А слово «волнительный» – прилагательное и впервые появилось в словаре русского языка только шестьдесят лет назад с пометкой «разговорное», то есть не литературное, хотя его в своих письмах употребил однажды Лев Толстой, пусть и в ироническом ключе.

      – Не знаю, кто и что употреблял. А вы что, филолог, чтобы мне тут лекции читать? Все так говорят – «волнительно».

      – Если все пойдут