Вязкая тропа возмездия. Маргарита Малинина

с охраной переезжать! – настаивал на своем отец.

      Но сказать мама ничего не успела, потому что появились первые гости.

      Тучный дядечка, светлый шатен с залысинами, в твидовом костюме, такой напыщенный, невзирая на рябое лицо, будто победил в конкурсе среди павлинов и индюков, и сухая вобла, худющая, вся в подтяжках, которые ей особо не помогали выглядеть молодо, но активно способствовали сокрытию абсолютно всех эмоций вследствие отсутствующей мимики – вот кто появился на нашем пороге. Какой ужас… Я подумала о том, что мне придется их терпеть как минимум четыре часа, а то и больше, если родители предложат им остаться на ночь (для этих целей была подготовлена гостевая спальня на моем втором этаже), и хлопнула себя по лбу в изнеможении, а мама, увидев это, подбоченилась и быстро представила меня:

      – Это моя дочь Виктория.

      – Наша! – поправил папа, как обычно.

      – Ну да, наша, – засмеялась она неловко. Ведь не объяснишь посторонним ее манеру утрамбовки людей в сейф ее души. Он маленький, толстостенный, тщательно охраняемый от посторонних и только ее. А «наша» – это что-то непонятное. На какую полку поставить? И в чей сейф запихнуть? В сейф мужа? В общий? Разрезать пополам и запихнуть себе только часть?

      – Я тебе такой подарок сделал! Никто еще таких тебе не делал, отвечаю! – хвастливо заявил этот выпендрежник Липатов, передавая отцу какую-то плоскую коробку.

      – Спасибо, Олег! Но не стоило! Для меня главное, что ты приехал!

      Родители повели новоприбывших показывать дом, а я, поняв, что застолье откладывается, решила спрятаться ото всех на кухне. Там, однако, оказалась официантка, которая раскладывала ресторанную еду на красивые тарелки из немецкого фарфора. Она попыталась со мной поговорить, я ответила что-то односложное и быстренько вышла. Если бы я горела желанием общаться, я бы присоединилась к туру.

      Услышав голоса неподалеку, я поняла, что они где-то рядом, и отправилась на второй этаж. Конечно, они скоро ко мне поднимутся, но я тогда спущусь. А может, пока не стемнело окончательно, мама выведет их на улицу показать китайский садик, которым очень гордится. Только вот не забудет ли перед этим проверить, точно ли отец снял позорно висящую одежонку? Она всегда все за всеми перепроверяет. Да и саму веревку оставлять – тоже не комильфо, признак простолюдинства. Люди вроде Липатовых отдают горничным свои вещи, чтобы те отвозили их в платные химчистки и возвращали уже чистые, сухие и наглаженные – мне видится это так.

      От нечего делать я отправилась к широкому балкону-террасе на втором этаже. Над лестницей имеется большое окно, но веревка, как я помню, висела немного по диагонали от торца здания, и отсюда я ее, скорее всего, не увижу. А вот с балкона можно попробовать, край точно должен попасть в поле видимости.

      Выйдя на балкон, я пригляделась, однако ничего светлого на фоне ночи уже не увидела. Однако во дворе красиво горели разноцветные садовые фонарики в форме домиков и цветочков. Один забрался уж очень высоко… Куда его воткнули? Он же реально горит на уровне двух метров!

      Я