Амур с гранатой. Дарья Донцова

Никифорович начал негодовать:

      – Кем надо быть, чтобы выкинуть щенка в мусор?

      – Зато он нашел прекрасную хозяйку, – быстро сказала я.

      Димон хихикнул.

      – Ты не согласен? – удивилась я. – Дюдюня – добрейший человек!

      Коробков поднял руки.

      – Тише, тише, не убивай, пожалей! Ада замечательная, состоит в нашей бригаде. Но скажи, мы ее часто видим?

      Мне пришлось ответить:

      – Нет. У нее масса дел. Сейчас Дюдюня впервые за много лет собралась отдохнуть.

      – Согласен, – включился в разговор муж, – Ада плотно занята консультациями в региональных отделениях. Там часто требуется специалист ее профиля. Они есть на местах, но по уровню профессионализма им до Дюдюни далеко… Кстати, к вам завтра придет новый сотрудник.

      Я тяжело вздохнула. Моя бригада – инкубатор для выращивания из неразумных цыплят гордых орлов. Одно время я сердилась на супруга. Ну как так? Появляется у нас с Коробковым некто «со взором горящим», но кроме упомянутого «взора», у него ничего нет. Приходится обучать человека с нуля, а потом, когда он встает на ноги и расправляет крылья, его живо перебрасывают в другую бригаду, а мы с Димоном получаем очередного, никогда не работавшего в поле младенца лет эдак тридцати.

      Как-то раз я не выдержала и высказала мужу все, что думаю по данному поводу. Иван Никифорович смутился:

      – У тебя отлично получается воспитывать людей. Даже со мной получился прекрасный педагогический эффект.

      – Какой? – не поняла я.

      – Теперь всегда исправно мою руки перед едой, а потом вешаю полотенце на крючок, а не швыряю его где попало, – с самым серьезным видом сообщил супруг. – Мама говорит, что она не сумела объяснить мне азы поведения, а ты справилась с педагогически запущенным случаем за неделю.

      Стало понятно, что моя должность – директор инкубатора.

      – А к чаю что-нибудь есть? – с надеждой в голосе осведомился Димон.

      В отличие от большинства мужчин, Коробков – большой любитель сладкого.

      Я кивнула, пошла в кухню, вынула из холодильника тарелку с горкой темно-красного цвета, сделала шаг, чихнула… «Дрожалка» соскользнула с тарелки, плюхнулась на пол и превратилась в крошево. Ну как так вышло? Бровкина часто готовит желе, его все любят, но Надежда Михайловна всегда спокойно доносит блюдо до стола!

      – Танюш, тебе помочь? – крикнул Димон.

      Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь стал свидетелем трагического происшествия, поэтому я самым веселым голосом ответила:

      – Нет-нет, сейчас приду!

      А потом метнулась к столику. Никто, кроме меня, понятия не имеет, что хлопотливая Надежда сделала аж два десерта. Сейчас подам торт – и делу конец.

      – Такое еще не пробовал, – потер руки Димон, когда кондитерский шедевр оказался на столе. – Надюша, похоже, себя превзошла. Ну что, разрежем?

      – Конечно, – согласился Иван Никифорович, взял нож и протянул его мне.

      Я передала столовый прибор Коробкову со словами:

      – Лучше