Золотой век. Книга 2. Империя. Конн Иггульден

Перикл сам себя сжигал на костре и они следили, как он горит. Ему хотелось улыбнуться, но он научился у своего отца суровости, а потому лишь кивнул и поднял третий палец, прижав мизинец большим:

      – Последнее. Обвинение в том, что Кимон забрал себе бо́льшую часть золота персов с Кипра, из лагеря у Эвримедонта. Не важно, сколько его людей вернулись домой с полными золота кошельками или с новой одеждой! Архонт может позволить себе большее. Я выслушал тех, кто говорит: Кимон не носит золота, он живет как спартанец. И других, которые считают: он устранил угрозу, что персы в третий раз разграбят и сожгут Афины. Нам известно, что Кимон внес много денег в городскую казну, но кому знать, сколько он удержал? Его люди принесли в город серьги и золото, тратили деньги, как персы. О, Кимон может жить просто, но его семье принадлежат земли, которые сдаются в аренду. Его родные заплатили штраф, который помог нам построить флот! То есть они богаты. Золото не подвержено тлению, а вот люди… Я говорю о том, что богатство стремится к богатству, так было всегда.

      Перикл замолчал, беспокойно думая, не слишком ли назидательна его речь. Он сделал все, что мог, и намеренно решил взять слово перед самым голосованием. Вода, перетекавшая из горшка в горшок, ограничивала его речь, и верхний сосуд уже подрагивал. Куда подевалось время? Сказал ли он все, что хотел? Трудно было удержаться и не вспомнить известные ему театральные пьесы. Это тоже спектакль, хотя ставки уж больно высоки. Перикл подбирал последние слова, которые афиняне не забудут, отдавая голоса за жизнь его друга или против нее.

      – Это обвинение покоится на трех столпах. Если хоть один из них держится нетвердо, все рухнет. Не противопоставляйте им Саламин, Эвримедонт и Тесея, решайте, где есть вина, а где ее нет, на основании самих поступков.

      Вода из горшка уже капала, и Перикл склонил голову. Магистрат отправил толпу судей совещаться. Избранный только на этот день, он радовался, что ему выпало вести такое серьезное судебное разбирательство. Перикл нервно сглотнул, а судьи удалились обсуждать решение. Ждать долго не придется. Через несколько мгновений они поднимут руки, и Кимон получит свободу или нет.

      В сторону Кимона Перикл не смотрел, понимая, что, взяв на себя роль обвинителя, встал на очень опасный путь. Если Кимон увидит в нем врага, их дружбе конец. Однако Перикл сомневался, что тот принял бы и его уклонение от этой обязанности, будучи по духу больше спартанцем, чем афинянином, и обладая спартанским же несгибаемым чувством чести.

      Перикл с самого начала понимал, что Эфиальт хочет свергнуть Кимона и другу нужна помощь. Была ли причиной обычная неприязнь простолюдина к представителю знатного рода, или Кимон задел его гордость каким-нибудь неосторожным словом, Перикл не знал. Да и не имело особого значения, какие мотивы двигали этим человеком. Стратег бросил вызов уже одним тем, что затеял это судилище. И теперь он не желал, не мог отступиться. Поэтому Перикл, пытаясь вызволить Кимона, ступал между шипами.

      При Саламине войском командовал великий