Золотой век. Книга 2. Империя. Конн Иггульден

здесь начальник? – спросил один из спартанцев.

      Перикл увидел, что нагрудник говорившего ободран, а из-под кожаных птеруг торчат голые ноги. На шлеме красовался султан из навощенного конского волоса. Человек этот не выглядел робким. Перикл гадал: может, это еще одна маска или спартанец убежден, что он и его товарищи – превосходящая сила? От этой мысли он похолодел.

      – Я архонт Кимон, сын Мильтиада, – громко и отчетливо, как человек, знакомый с полями сражений, ответил Кимон. – По поручению совета Афин и народного собрания моего города руковожу отрядом.

      Спартанец резко повернулся к нему.

      – Что ж, афинянин, у меня нет приказов… – начал он.

      Его манера вызвала раздражение у Кимона, и архонт перебил его, удивив этим как самого спартанца, так и других присутствующих:

      – Твой царь Архидам призвал нас на помощь, и я поставил на кон свое доброе имя тем, что привел эту помощь к вам.

      Кимон пылающим взором посмотрел на спартанца, ожидая от него продолжения. Стоило тому открыть рот, как он снова не дал ему говорить, кипя яростью:

      – Ты обратился ко мне, не назвав себя? В Спарте хорошие манеры отменены? Не так было, когда я в последний раз стоял на вашем акрополе и мы с архонтом Ксантиппом перед Платеями разговаривали с регентом Павсанием. Что ж, сегодня со мной старший сын Ксантиппа, и я вернулся как архонт Афин по доброй воле в ответ на ваш призыв.

      Перикл моргнул, услышав, как Кимон таким образом выделил его из остальных. Видно, отношения между ними и правда потеплели. А может, он нужен Кимону только ради его имени и рода? Размышляя об этом, Перикл нахмурился.

      Стоявший перед ними спартанец отвел глаза в сторону, уступая дорогу. Кимон проследил за его взглядом и заметил другого мужчину, державшегося чуть поодаль. Тот был намного старше, без доспехов и шлема, в одном плаще. Естественно, не видно было и султана, который указал бы на его власть и высокий статус, однако сомневаться в них не приходилось, судя по спокойствию, с каким тот отнесся к яростному гневу Кимона.

      – Мои извинения, архонт Кимон. Я помню тебя, хотя ты был еще совсем юным, когда появился здесь в последний раз. Помню, как регент Павсаний отправился снискать себе славу. Я Аксинос, главный эфор царей Спарты. Вы можете встать лагерем здесь этим вечером, но я не могу пустить вас в город. Царь Плистарх поручил мне передать вам нашу благодарность за то, что вы пришли. Это делает честь афинянам и войдет в историю. Но кризис миновал. Вы можете остановиться здесь, как я уже сказал, но, если не уйдете отсюда до завтрашнего утра, мы будем считать это военным нападением.

      Пожилой мужчина говорил совершенно спокойно, словно описывал погоду. Однако его слова потрясли Кимона. Он в изумлении тряхнул головой, краснота медленно поползла по его лицу и шее.

      – Вы просили нас о помощи, – наконец произнес он. – Мы пришли, нам это дорого обошлось…

      – Афиняне всему знают цену, да, – ответил эфор, и в его тоне прозвучала насмешка. – Кризис миновал, как я