Сонный сад. Алиса Бодлер

в подушку, думая, что ее никто не слышит. А бабушка почему-то продолжала странно улыбаться и все меньше говорила о Лембите.

      В июле Элли подслушала их разговор. Они сидели в гостиной и говорили тихо, так, чтобы их речь перебивало очередное «мыло» на экране телевизора:

      – Лаура, ты знала, что придет время…

      – Мама, немедленно замолчите! – шипела мать. – Я не хочу ничего слышать и даже не собираюсь вникать!

      – Девочка моя, но ты же…

      – Я сказала, оставьте меня в покое! Лучше займитесь Элли! Вы же видите, что мне не до нее!

      – Эльга – очень умная девочка. Она сама все поймет.

      Элли было приятно, когда ее называли умной. Даже если так говорила только бабушка, а мама с ней была не согласна.

      Родные не говорили с Эльгой о том, что она чувствует после пропажи Лемми. Опрос устраивали только в школе. Именно поэтому мнимое беспокойство чужих так злило Элли: если семье нет дела до ее состояния, то почему другие люди притворяются, что им интересно? Бездарное вранье!

      Никто не видел, как Элли Грэм перебирает рисунки брата по вечерам, как иной раз пугается своего отражения в зеркале, вспоминая лицо, как две капли воды похожее на ее. Никто не знал, плакала ли она и боялась ли выходить из дома, потому что ее тоже могут украсть на синей «японке»…

      Словно если Лембит исчез, то исчезла и Элли. Стала еще одним ненужным предметом мебели в доме. Слилась с грязными бежевыми обоями и утекла в ту самую загороженную дверь за сервант.

      За июлем прошел август, а потом и сентябрь. Поиски шли, но мама все еще отказывалась разговаривать с полицией, а бабушка пребывала в спокойном расположении духа.

      К Лемми приклеился статус того, кто будет разыскиваться вечно.

      Но это все еще было намного лучше, чем то самое страшное слово на букву «у».

      Стараясь игнорировать шум телевизора, который разрывался искуственными страданиями, девочка прошмыгнула в гостиную и быстро произнесла:

      – Привет, мама.

      – Привет, Элли, – лениво отозвалась Лаура, не поднимая на дочь глаз. – Как в школе?

      – Сегодня Мартов день. Мы не учились. Я положу яблоки и сладости в холодильник?

      – Хорошо.

      Элли опустила мешок, переданный Марком, на пол и принялась разбирать подарки ряженым от инициативных взрослых. Больше всех расщедрился старина Расмус: он поделился с детьми домашним штруделем и выделил каждому по половине килограмма шоколадных конфет.

      – А где бабушка? – как бы невзначай уточнила девочка. Обычно Серафима сидела в гостиной рядом с мамой и вязала спицами, но сегодня Лаура смотрела телевизор одна.

      – Бабушка зайдет к тебе попозже, – все так же без эмоций ответила мама. – Новости есть.

      Элли почувствовала, как что-то тяжелое внутри опустилось вниз.

      Ощущение было сравнимо с тем, что чувствовали семиклашки в тот момент, когда проуа Патс объявляла их оценки за полугодовую контрольную по математике.

      Никаких новостей не было уже месяца четыре или больше. Откуда им взяться? Может быть, к маме приходил Крученый