Двенадцать королей Шарахая. Брэдли Бэлью

добрый человек, но вода закончилась!» Он ушел, рыдая, как потерявшийся ребенок, красный, будто закатное солнце. До сих пор, небось, плачет.

      Чеда невесело усмехнулась, прекрасно понимая, что не в простой шутке было дело. Все знали, отчего Эмре ненавидит маласанских наемников, и молча, не сговариваясь, приняли его сторону.

      – Злые и мелочные торгаши, вот вы кто, – поддела Чеда, но Эмре только отмахнулся.

      – Пусть хоть все маласанцы перемрут, мне наплевать.

      Она не стала продолжать разговор – зачем тыкать в рану, которая так до сих пор и не зажила? А за два часа до заката явился Тарик, раздувающийся от самодовольства. Говорил он через губу, скрестив руки на груди, будто хозяин всего Розового квартала. Когда-то в детстве они с Чедой и Эмре вместе носились по улицам Шарахая, но теперь Тарик стал громилой у Османа и вообразил о себе невесть что.

      – Два адреса, – сказал он. – Чеда идет первая. Эмре, ждешь, пока она не свалит.

      Тарик выпроводил Эмре в другую комнату и назвал Чеде место: винокурня на востоке от северной гавани.

      Она надела длинную абайю и хиджаб, чтобы полностью скрыть лицо и очертания, пристегнула к икрам метательные ножи на случай неприятностей и исчезла, притворившись, что отправилась в путь. На самом же деле, скрывшись из виду, она сделала крюк и вернулась на крышу дома напротив. Тарика и Османа это не обрадовало бы, но Чеда давно договорилась с Эмре: они всегда знают, где друг друга искать, если что-то пойдет не так.

      Вот и теперь Эмре приблизился к окну, оперся на подоконник, выставив руку подальше. Махнул на юг, раскрыл ладонь как парус – южная гавань. Обернулся – якобы задвинуть шторы.

      Чеда указала на север, изобразила рукой лист, летящий по ветру, – ей к акведукам Королей, питающим зеленые плантации.

      Не дождавшись ответа, она исчезла – теперь уже в нужном направлении.

      За мельницей винокурни Чеда встретилась с мужчиной неясного происхождения, с темной, как у кундунца, кожей, но мирейскими чертами лица. Высокий рост, темная одежда, длинные черные волосы, собранные в хвост, – такого нетрудно заметить и в толпе.

      Он дал Чеде кожаную сумку с цилиндром из слоновой кости внутри – футляром для свитков. Сумку следовало отнести в лачугу посреди Отмелей – квартала, в котором бедняцкие домишки налезали один на другой, едва давая место узким улочкам.

      Чеда не любила Отмели и всегда старалась выбраться оттуда побыстрее. Впрочем, Отмели никто не любил, включая их жителей, – место это недоброе. Дверь ей открыла старуха, сморщенная, будто ее сушили на солнце с заложения Шарахая, беззубая и мрачная. Едва впустив Чеду на порог, она протянула костлявую руку, цапнула сумку и вытолкала посланницу обратно. Вот так просто. Как и обещал Осман.

      В подобных обменах нет ничего необычного для Янтарного города. Всегда находятся люди, не желающие вести торговлю или говорить о делах открыто, опасаясь всевидящих владык – и особенно Короля Шепотов, который, по легенде, слышит каждое слово, касающееся его братьев.

      Мужчины