Сердце в оковах. Кэтрин Болфинч

к земле, но я шла с гордо поднятой головой.

      Столики пустовали, лишь за одним в конце зала притаилась темная фигура. Потенциальный партнер моего мужа.

      Он поднялся, когда нас увидел.

      Я едва не запнулась, едва не потеряла самообладание. Мне стало страшно. Так страшно, как еще никогда не было. И даже самые ужасные ночи в компании Вито не сравнились бы с тем, что я испытала сейчас. Ноги казались тяжелыми и вместе с тем ватными, я с трудом переставляла их, туфли вдруг показались не легкими брендовыми босоножками, а чугунными сапогами, которые приварили к ступням.

      Казалось, Вито заметит эту перемену. Заметит и непременно разозлится. И я упорно шагала, стуча каблуками о плитку.

      Маска дала трещину. Мне хотелось разрыдаться от страха, но я собрала всю обретенную волю в кулак и произнесла:

      – Добро пожаловать в Палермо, синьор Санчес, – человек может справиться с чем угодно. Я знала это, потому что уже много лет жила в своем самом худшем кошмаре. Но о нем никто не знал.

      Губы Адама коснулись моей руки, мне хотелось отдернуть ладонь, словно его легкий поцелуй мог обжечь или вовсе убить.

      Ты узнал меня?

      Я даже не слушала, о чем они говорили, смотрела перед собой и молилась о том, чтобы он ничего не сказал. Вито бы убил нас обоих прямо здесь, а затем бы сел пообедать около остывающих тел и уже завтра женился бы снова.

      Но я осмелилась посмотреть на Адама. И пожалела об этом. Он глядел прямо на меня. Так пристально и изучающе, будто я воровка и украла у него что-то ценное и дорогое.

      Интересно, как он жил все это время? Женился ли?

      Тишина говорила громче слов, когда Вито отошел. Казалось, еще немного, мы начнем обмениваться мыслями, только чтобы не говорить ничего вслух.

      Я опередила его.

      Никто не должен знать, кто я. Только Вито знал половину моей истории. И он не должен узнать о том, что Адам ее часть.

      – Как вам Палермо, синьор Санчес? – собственный голос показался чужим, холодным и неприступным. Но именно так я жила все эти года.

      – Можно просто Адам, – кривая усмешка разрезала красивое лицо, на котором появилось несколько маленьких морщинок.

      Можно не просто Адам. Можно «моя душа», «мой мир» и «моя любовь», но вместо этого я произнесла:

      – Думаю, мой муж будет против.

      – Прекрасный город, я здесь уже бывал, – ты вырос в Палермо. Как ты оказался здесь, Адам? Как? Почему именно с Вито решил заключить перемирие? Почему именно семья Скальфаро? Почему пришел в мою жизнь? Снова.

      Ты пришел за мной?

      Я пыталась скрыться от его внимательных глаз. Раньше они смотрели с такой теплотой, что в ней можно было утонуть. Сейчас же в них сквозило неверие.

      – Мы с вами не встречались ранее? – я почувствовала, как ладони холодеют, а пальцы становятся деревянными. Сердце и вовсе перестало биться, оно замерло, ожидая следующего поворота судьбы. Дыхание тоже остановилось, застряло где-то на уровне горла, в котором встал пресловутый ком. Я будто