Щелкунчик. Старая сказка на Новый год. Татьяна Абалова

глазея на празднично украшенные витрины.

      Мне хотелось почувствовать приближение Нового года, зарядиться восторженным настроением. Вера в чудо, что непременно произойдет в новогоднюю ночь, не отпускала меня с детства. Блеск серебра и золота, яркие гирлянды и горящие огнями елки вселяли оптимизм и уверенность, что серая полоса моей жизни истончилась и подходит к концу. Я одной ногой уже на белой полосе. Хватит терзаться прошлым, пора жить настоящим.

      ***

      Черная полоса накрыла меня почти два года назад и после слез и душевных терзаний завершилась разводом. Его дали сразу, поскольку детей у нас не было, а на имущество мужа я не претендовала. Еще перед свадьбой по настоянию юристов Парамонова мы подписали брачный контракт. Все мое осталось при мне, а его – при нем.

      Когда Саша перестал любить меня? Почему я не замечала, что длительные деловые поездки случались все чаще и чаще? То встреча с поставщиками, то экономическая конференция, то выставка в Китае. Дура. Я даже чемодан помогала ему собрать, не подозревая, что в Поднебесную он едет не один. Принесла новые, в упаковке трусы, а он взял и еще посмеялся: «Не стыдно будет налево сходить». «Может, тебе еще презервативы дать?» – подыграла я. «Ну ты что, Манюня, какие презервативы? Я весь твой». Как оказалось, не весь.

      Об измене я узнала случайно. Сидела в машине, ждала, когда Саша вернется с цветами, и от нечего делать крутила ручку автомагнитолы. Мы ехали на свадьбу одного из его друзей и остановились у цветочного магазина.

      Бардачок я открыла нечаянно, доставая упавшую заколку, и даже испугалась, когда он вдруг отвалил «челюсть». Не знаю, что заставило меня приподнять папку с дорожными документами. Я увидела пачку новеньких конвертов, один из которых, отличающийся пухлостью, был запечатан, но не подписан. Я взяла его в руки. В нем лежало что-то твердое, но это точно были не деньги. Боясь попасться на том, что сунула нос не в свои дела, я не стала включать в машине свет и принялась на ощупь изучать содержимое конверта.

      Свет загорелся неожиданно, и я едва не вскрикнула от испуга. Это вернулся Саша. Он распахнул заднюю дверь, чтобы уложить шикарный букет на сиденье. Пока он возился, я торопливо надавила коленом на крышку бардачка, чтобы тот закрылся. Конверт сунула под себя, надеясь, что у меня еще будет время вернуть его на место, под папку. Не хотела, чтобы Парамонов заметил, что я рылась в его вещах. Но возможность не подвернулась, и я весь вечер носила злополучный конверт в своей сумочке.

      Я никогда не лезла в Сашины документы. Не брала его телефон, считая, что каждый имеет право на жизнь без супружеского контроля. Недоверие унизительно. Но… но были обстоятельства, которые толкнули меня на недопустимое. Я дождалась возвращения домой, закрылась в ванной комнате и распечатала конверт. И многое из того, что происходило в последние полгода, сделалось предельно ясным.

      В конверте лежали фотографии его любовницы. На пляже в жаркой стране, в гамаке, на кровати, усеянной лепестками роз. Одетая и раздетая. В его машине, тянущая губы для поцелуя. На некоторых снимках Саша счастливо улыбался той, которую сделал своей. В памяти тут же всплыли эпизоды, что просто кричали: «Ты слепа, тебе нужно прозреть! Оглянись, все лежит на поверхности!». И только влюбленная дура ничего не замечала, хотя меня даже тыкали носом, чтобы шире открыла глаза.

      Однажды мы были на даче у его друзей. Веселились, танцевали и выпивали на природе. Я пошла следом за хозяйкой, чтобы помочь ей нарезать фрукты. Когда мы управились, на кухне появилась ее свекровь. Она тронула меня за плечо и отозвала в сторону.

      – Идем, я погадаю тебе на кофейной гуще.

      Я не верила в гадания, но обидеть гостеприимную женщину не хотела. Она сварила по всем правилам кофе, заставила выпить и, медленно повертев чашечку, произнесла:

      – Тебе нужно быть настороже. Видишь, тут женщина, – она показала ухоженным ноготком на кофейный осадок. – И это не ты. У нее длинные волосы. Разлучница.

      У меня тогда была стрижка каре. Я впервые постриглась коротко и сделалась ярко-рыжей. Саше понравилось мое преображение.

      – Откуда вы знаете, что разлучница? – выдохнула я, силясь разглядеть в бурых пятнах все то, о чем она говорила.

      – А кто? Посмотри сюда – здесь разбитое на куски сердце. Какое еще тебе нужно доказательство? – она поднесла чашечку к моему носу, но и тут я не распознала ничего похожего на осколки сердца.

      Не знаю почему, но весь обратный путь я проплакала. Саша ничего не спрашивал. Иногда смотрел на меня с сочувствием, относя испортившееся настроение к извечным женским капризам. А я не стала рассказывать ему о гадании. Он бы не понял.

      Второй звонок случился, когда я не нашла свои очки. Я точно знала, что оставила их в Сашиной машине, но их нигде не было.

      – Ты кого-нибудь подвозил?

      Он нахмурился, вспоминая.

      – На этой неделе мы с бухгалтером ездили в банк. Но зачем ему твои очки? Не заморачивайся, купи себе новые.

      Третий случай тоже трудно было отнести к намекающим на любовную связь, но он произошел после командировки, куда Саша отправился на своей