Дикая. Будешь моей женой!. Марина Весенняя

в отношении ароматов. От летних цветущих полян с их бесконечным разнообразием трав и ягод до осенней сырости разных пород деревьев. Даже в мороз, хоть все запахи леса стихали, становясь бледнее, Лана была способна отличить свежесломанную ветку от отсохшей еще в прошлом году, пользуясь лишь своим чутким носом.

      В большом городе эльфийка утопала в миллиардах новых ароматов. Плохая погода не позволила ей долго гулять, да и каждый раз возникавшее у девушки желание остановиться, чтобы определить источник новых ярких запахов, щекочущих ноздри, не способствовало долгой экскурсии. Ее завораживал запах мокрого асфальта, хотя в большей степени она старалась ощутить волнительный романтический трепет, что испытывали люди, описывая его в романах. Так ничего и не почувствовав к этому явлению человеческой жизни, Лана двинулась в своих исследованиях дальше. Запах вокзала ей не нравился. Сотни людей с их разнообразным парфюмом, а иногда с весьма специфическим амбре, холодный металлический и бетонный фон здания, влажный отзвук потертой штукатурки. И электричество. Лана не была уверена, что это его легкий, едва уловимый аромат, ведь книги говорили, что электричество не пахнет. Но она определенно ощущала нечто, стоя под грузными проводами. Вероятно, это и называли наэлектризованным воздухом.

      Вода, льющаяся из душа, оказалась иной, чем в лесу. Чуть солоноватой на вкус, с нотками ржавчины. Сильный напор массировал кожу, струи били хлестко, смывая с тела остатки запахов улицы и напряжения прошедшего дня.

      Вернувшись в комнату с односпальной кроватью, Лана не стала включать свет. Не только ушам и носу требовался отдых от новых ощущений, но и глазам.

      Лане катастрофически не хватало кислорода и свободного пространства. Загрязненный выхлопными газами воздух не давал девушке достаточно силы, заставлял дышать чаще. А множество людей вокруг… Среди толпы Лана чувствовала себя неуютно. Она старалась успокоиться, напоминая себе, что это лишь вопрос привычки. Но то и дело снующие возле нее люди быстро выматывали.

      А тот мужчина, что толкнул ее на вокзале? Девушка задумчиво погладила локоть, за который он ее схватил. Почти больно, но следов на коже не осталось. Слишком непривычные ощущения. В ее окружении были лишь родители и Гришка, так что к чужим прикосновениям Лана оказалась не готова. Даже в поезде она усердно вжималась в стену возле окна, чтобы тучная соседка не задевала ее. Мама с папой иногда обнимали дочь, касались друг друга во время тренировок, но не более. Гришка вообще не в счет.

      А тут посторонний мужчина. Лана прикрыла уставшие глаза, силясь вспомнить, как он выглядел. Высокий, возможно, даже выше отца. Волосы темные. Густые широкие брови. Как жаль, что у нее было так мало книг с картинками, чтобы девушка могла сопоставить портреты героев с их описанием. Ей не доводилось разглядывать других людей, так что фразы вроде «ямочки на щеках», «точеные скулы», «белоснежные зубы» вызывали у эльфийки лишь недоумение. Ведь зубы не бывают белыми, как лист бумаги, они