Вампиры и другие фантастические истории. Барон Олшеври

к стене хмеля, а когда сообразил, то там никого уже не было. Американец сидел на крыльце своей сторожки.

      Теперь мне предстоит перейти к заключительным ужасным дням, но я прямо чувствую себя не в силах сделать это сегодня. Итак, до завтра или, вернее, до следующего раза.

      Твой Д.

Письмо девятое

      Вот видишь, милый Альф, я делаюсь аккуратным и пишу тебе на другой же день. Это оттого, что радость моя так велика, что один я не могу ее вместить в себя!

      Представь, я богат, несметно богат!

      Сегодня утром ко мне явился Петро, старый слуга отца и бывший мой дядька; он передал мне книгу вкладов в банки. Оказывается, отец жил последние годы совсем отшельником, и вклады сильно возросли. Более миллиона флоринов лежит в Венеции! Как это тебе покажется!

      Кроме того, он принес шкатулку с драгоценностями моей матери. Если не считать особенного гребня, то вещи по красоте и стоимости не уступают знаменитой шкатулке римской императрицы.

      Жемчуга и камни наилучшего качества.

      Перебирая их, я вспомнил об ожерелье со змеиной головой и спросил о нем у Петро.

      Он сильно побледнел, странно покосился на меня и ответил, что такого ожерелья не было.

      Когда я стал настаивать и вспоминать, он резко меня оборвал и спросил:

      – Что же вы думаете, что я его украл?

      Пришлось замолчать.

      Сам Петро сильно состарился, хотя лет ему не так много; выглядит угрюмо и страшно молчалив. Часто делает вид, что не слышит вопроса, а на настоятельные повторения отвечает «да» и «нет».

      Где можно добиться от него толку, так это только насчет наследства.

      Деньги и драгоценности он привез сам; замок и принадлежащую к нему лесную дачу запер и оставил караульных. Земли и другие доходные статьи сданы на прежних условиях арендаторам. Деньги и отчеты будут присылаться, куда я прикажу.

      Сам он просится отпустить его на поклонение какому-то святому для замаливания грехов. Обещает через полгода вернуться обратно в замок.

      Я ему сказал, что в память о матери назначаю ему приличную пенсию и право жить в замке. От паломничества не отговариваю, а даю деньги на путевые расходы.

      – Не надо, пойду пешком! – сурово оборвал он меня.

      Когда же я сказал ему, что женюсь и поеду в свой замок, старик точно сошел с ума. Он вскочил, как молодой, глаза его засверкали; он замахал руками и закричал:

      Туда, туда… нет и нет… никогда… ты не смеешь! – (Раньше он почтительно говорил мне «вы».) Лицо его горело, а волосы беспорядочно разметались.

      На мои вопросы и заявление, что я так решил, он понес такую чушь, что и не разберешь: тут было и обещание, и клятва, и проклятие, смерть и любовь – одним словом, бред сумасшедшего.

      Я напоил его вином, дал ему успокоиться и тогда хотел обстоятельно все выспросить. Но это было невозможно.

      При первых же словах старик бросился передо мной на колени, целовал мои руки и умолял не ездить в замок.

      Тут я понял, что есть какая-то тайна, но он под страхом проклятия не смеет мне ее открыть.

      – Ваша