Птица счастья. Тамара Москалёва

добровольцев. По нашим наблюдениям вы зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Особенно последний случай с массовой дракой и задержкой хулиганов.

      От хвалебных слов Яшка проглотил слюну.

      – Мы изучили вашу биографию, – продолжал Дюк, – органам НКВД нужны такие кадры с вашими навыками, с вашим усердием. Более того, и райком комсомола рекомендовал вас на штатную работу в отдел по выявлению, поимке и наказанию врагов народа и разных контрэлементов. Их сегодня особенно много, и они ведут активную подрывную работу по уничтожению нашего государства.

      Дюк помолчал, встал.

      – Вы согласны у нас работать?

      – Конечно! – прытко вскочил со стула Яшка. Такого поворота судьбы он не ожидал.

      Скрипя сапогами, начальник подошёл к железному шкафу, вынул какую-то бумагу, положил перед Яшкой и снова сел. Тихо, но внушительно и строго произнёс:

      – Никому не рассказывать о характере вашей работы. Это – служебная тайна.

      – Понял. Даю слово.

      – Вот здесь, – Дюк положил ладонь на бумагу, – здесь всё написано. Внимательно прочитать и расписаться.

      Вскоре Клопа направили на ускоренное обучение, выдали форму, и он стал сотрудником особого отдела – Яковом Никаноровичем Малафеевым.

      Натуся

      Кумушки на завалинках судачат промеж собою, глядя на домик Цыгана, выросший за новой оградой:

      – Ну, теперь и жениться надо.

      – Да уж, баба с ним жить будет, как у Христа за пазухой!

      – За него любая пойдёт, жених завидный, рукастый.

      Нет, любая Захару не нужна! Зря девчата об него глаза трут. Ему Наталья приглянулась, он её заприметил в заводской столовой. Другие молодки ревниво губы кривят: «И откуда её только принесло, эту птицу залётную?..»

      А «залётная» совсем недавно приехала в здешние края откуда-то из глубинки по трудовой путёвке вместе с отцом-матерью. Родителей на консервный завод определили: мать – Глафиру, в новый колбасный цех, отца – Степан Иваныча, счетоводом в бухгалтерию. А дочь – Наталью, буфетчицей в заводскую столовую.

      Наталья-то и сама крючочки на Цыгана стала закидывать. Дразнила его сочными губами и крутыми бёдрами. Каждый день в платья новые наряжалась. Ну и не заметила, как напрочь присушила парня.

      «Натуся», – так называл девушку её пожилой отец, изредка тоже приходивший в столовую обедать.

      «Натуся, хм… так красиво…» – качал головою Захар.

      Натуся – белокурая кокетка небольшого росточка со вздёрнутым носиком на милом лице и с пушистыми ресницами, прикрывающими васильковые глаза, свела с ума немало парней, да и, чего уж скрывать, женатых мужиков тоже.

      В рабочую столовую зачастил и Яшка-Клоп, Яков Никанорович, как его сейчас величают. Он приходил не столько пообедать, сколько на красавицу-буфетчицу посмотреть. Запала и в его душу Наталья. И он о ней вздыхал ночами и видел её в своих розовых снах.

      – А что вам сегодня, молодой человек? – спрашивала буфетчица посетителя, поправляя кружевной чепчик, улыбалась,